Чуть пухловатые для мужчины губы на едва уловимую секунду поджались и тут же сложились в обольстительную улыбку.

– Ирина Витальевна? Наслышан. Приятно с вами познакомиться лично, – мягким баритоном произнес Кирилл.

Он по-деловому протянул мне руку, предлагая рукопожатие, а я застыла не в силах поверить своим глазам.

Как?.. Неужели в нашей огромной стране не нашлось другого специалиста, подходящего на роль HR-директора больше, чем мой бывший?

Моя первая любовь смотрела на меня своими серыми глазами и в самом деле ждала, что я пожму его руку.

Пожму, а не сломаю в трех местах.

Не помню, чтобы он раньше был таким наивным.

Чувствуя, как внутри все начинает клокотать от раздирающей меня ярости, я обернулась к Альберту Никитичу и вежливо улыбнулась.

– Познакомлюсь с ним на планерке, как мы и планировали ранее.

И игнорируя все принципы деловой этики, я обогнула застывшего с протянутой рукой Кирилла и, громко цокая каблуками, направилась в свой кабинет.

Встреченные сотрудники отскакивали с моего пути, словно я была локомотивом, готовым их снести.

Готова поспорить, они думают, это из-за того, что меня не назначили на должность, а не из-за Кирилла.

Ха!

Я открыла дверь своего кабинета, окруженного стеклянной перегородкой, и подхватив для видимости папку со стола, подошла к панорамному окну, выходящему на сквер.

«Опен офис» – чтоб его. Демонстрирует коллегам мою открытость… и выдержку.

Никаких негативных эмоций под перекрестием любопытствующих взглядов. Никакой злости.

У нас имелось две «разгрузочные комнаты» как раз для похожих ситуаций. Одна – с пастельными стенами, мягкими формами, пуфами, лежанками и голубым небом на потолке. А вторая скорее спортивная – с теннисным столом, беговой дорожкой, несколькими тренажерами, и, главное, грушей для битья. Выплеснул эмоции – и опять к работе.

Вот только я не могу сейчас сорваться и пойти бить грушу. Не тот уровень, не та должность.

А потому медленно распахиваем папку и, развернувшись к окну, будто мне не хватает света, делаем вид, будто поглощены изучением документов.

Вот только несмотря на попытки держать себя в руках, вместо белой бумаги с черными печатными буквами, я видела красную пелену, а в памяти, словно издеваясь, все время всплывало лицо Кирилла, протягивающего мне руку для знакомства.

Подумать только! У этого типа хватило наглости не только устроиться в мою фирму, занять мое место, но еще и сделать вид, что мы незнакомы!

Щеки обожгло от злости, и я порадовалась, что с этого ракурса никто не видит моего лица.

Голос разума на секунду поднял голову, шепнув, что странно было бы, начни он говорить при Альберте Никитиче: «О, Ира, неужели это ты? Сколько лет! Помнишь, как нам было хорошо вместе, а потом я уехал на стажировку за границу и, как последний кабель, променял тебя на не особо-то длинноногую блондинку?».

Пожалуй, такого при начальстве не скажешь.

Но сделать вид, что мы незнакомы!..

Я с силой сжала папку, чувствуя, что, если я хоть на секунду ослаблю хватку – с силой швырну ее в угол кабинета.

Разумеется, лучшего момента для повторного появления, Кирилл найти не смог.

Я видела в отражении стекла, как он решительной походкой направляется к моему кабинету, как тянет на себя прозрачную дверь, как останавливается в проходе…

– Ирина Витальевна, могу я вас отвлечь?

Все такой же мягкий, до зубовного скрежета вежливый баритон.

– Я занята, Кирилл Анатольевич, – отозвалась, не поворачивая головы, но продолжая наблюдать за ним в оконном отражении.

– Я не займу много времени.

Кирилл, как истинный мужлан, не слушающий, что ему говорят, закрыл за собой дверь и подошел ко мне ближе.