Словно на автопилоте добираюсь до дома, вхожу в спальню, чтобы переодеться, и, устремив взгляд на кровать, застываю.

Перед глазами проносятся картинки, как Кирилл кувыркается с блондинкой на этой кровати.

Затем вхожу в кухню-гостиную, беру из шкафчика стакан для воды, и задерживаю взгляд на фужерах для вина, стоящих на верхней полке.

Я снова невольно представляю, как муж с любовницей пили из этих фужеров. Закрываю шкафчик, зажмуриваюсь, чтобы прогнать видение, через пару секунд распахиваю глаза, смотрю на столешницу и вижу, как муж усаживает на нее блондинку.

Меня воротит от всех предметов, на которые падает взгляд.

Я схожу с ума.

Чувствую ее присутствие в нашем доме. Как будто муж прямо сейчас в эту секунду занимается с ней любовью.

У меня начинается головокружение, дыхание учащается, в ушах раздается страстный стон блондинки.

– Прекрати! – кричу, прижав ладони к ушам. – Хватит!

– Мамочка?

Я резко разворачиваюсь и вижу перед собой испуганное лицо Таси.

Меня начинает медленно отпускать. Дыхание выравнивается, головокружение прекращается.

– Нагостилась, зайка? – через силу улыбаюсь и обнимаю дочь.

– Да. Тетя Люда нас покормила пюрешкой, так что я сытая.

Тетя Люда – мама Тасиной подружки из соседнего дома. Когда мы с мужем на работе, она присматривает за нашей дочкой, а когда ей приходится уходить на работу до позднего вечера, то ее дочка Варя гостит у нас.

– Смотри, какую поделку мы с Варей сделали, – дочь показывает мне сердечко из бумаги, на котором аккуратно выведено: «Мамачке и папачке».

Я беру сердечко и, глядя на него, сжимаюсь в комок.

– Очень красиво, – улыбаюсь, пытаясь сдержать слезы.

Тася бежит в свою комнату смотреть новую серию мультика, а я подхожу к комоду, где хранятся остальные ее поделки. Кладу сердечко в стопку с рисунками, на которых детской рукой изображена наша семья, закрываю ящик и перевожу взгляд на кухонный стол.

Несколько секунд, не моргая, смотрю на кружку с надписью: «Самому лучшему мужу и папе».

Сердце кровью обливается, в горле наматывается колючая проволока.

– Боже, дай мне сил все это пережить… – шепчу, роняя горячие слезы, и в следующую секунду вздрагиваю от звонка.

Подхожу к двери и вижу на экране видеодомофона незнакомого высокого мужчину в черном костюме.

– Вы к кому? – спрашиваю, вглядываясь в лицо.

– К Марии Андреевне.

Я вытираю рукавом халата слезы, выхожу на улицу и подхожу к кованым воротам.

– По какому вопросу? – хмуро смотрю на брюнета с аккуратной черной бородкой и выразительными темно-карими глазами. Затем перевожу взгляд на черный «Мерседес», стоящий за ним.

– Я отец Дениса Киреева, которому вы сегодня спасли жизнь. Приехал лично поблагодарить вас за сына.

Маша

Я в растерянности смотрю на отца молодого парня, который сегодня чуть не умер у меня на операционном столе.

Ко мне домой еще ни разу не наведывались родственники пациентов.

– Сын отмечал с друзьями свое совершеннолетие. Воспользовался моим отъездом в командировку, без моего согласия взял яхту и… – Мужчина набирает полную грудь воздуха. – Дальше вы сами все знаете, – недовольно выдыхает. – Он обязательно ответит за то, что по его вине пострадали люди. Я ни в коем случае не снимаю с него ответственности и очень зол на него, но… он мой единственный сын, и я бы точно не пережил его смерть.

Он расправляет широкие плечи, обтянутые стильным черным пиджаком, поворачивает голову к «Мерсу» и кивает мужчине, сидящему за рулем. Тот выходит из машины, открывает пассажирскую дверь и берет с сиденья огроменную корзину с красными розами.