Слезы хлынули, Маша рванулась из его рук, но он держал крепко. И обжигал дыханием, уговаривал:

- Ну все, все. Перестань. Ты этого не сделаешь. Потому что тогда я никогда не прощу тебя. И ты себе не простишь, если испортишь жизнь ближайшей подруге. Все хорошо, перестань.

И она рыдала в его объятиях, а он так нежно гладил ее по спине, как будто любил. И в его объятиях было почему-то так хорошо, спокойно. Как дома.

Извращение какое-то. И это проклятое послевкусие после секса, как торнадо прошелся в крови. Осознавая, что унижаться дальше просто некуда, Маша спросила, силясь понять:

- А как же я, Андрюш? Ты же любил меня...

Он продолжал обнимать ее, но отвернулся. Проговорил со странной интонацией:

- Я не любил тебя, нам просто было хорошо вместе. Но жизнь так устроена, иногда надо что-то менять.

Господи... как чудовищно все. И все же сказала:

- Если тебе надо жениться, женись на мне. Почему именно на Аньке. Андрюша?

- Я бы все равно никогда на тебе не женился, маленькая моя. Ты посмотри на себя, разве на тебе можно жениться?

Он горько улыбался, а рука поглаживала ее там. Унизительно, оскорбительно, а у нее дыхание сбивалось от сладких ощущений. Есть ли дно этому унижению...

- А что не так со мной, почему на мне нельзя жениться? - выдавила через силу.

- Потому что стоит на тебя только посмотреть, как ты уже течешь как сучка. Какая из тебя жена? Ты же будешь ноги раздвигать при любом удобном случае. А Аня не такая.

- Что... Я же ни с кем кроме тебя...

- Это пока, а кто знает, что будет потом?

В его устах это звучало так несправедливо, цинично и жестоко, что Маша была просто убита свалившимися на нее откровениями. Замолкла, ушла в себя.

- Кстати о сюрпризах, - проговорил Андрей со вздохом. - Ты же так и не дала мне рта раскрыть. Жениться на тебе я может, и не женюсь, но как любовница ты меня устраиваешь. И тут мы ничего не будем менять.

Он потерся носом о ее шею за ушком, дунул на кожу, поднимая волну мурашек.  Как это ни ужасно, даже в этой ситуации Андрей смог добиться от нее мгновенного отклика. Тихонько засмеялся, осознавая свою власть:

- Ты моя, запомни.

И поцеловал.

Почему этот урод так на нее действовал? Он же только что унизил ее, растоптал, смешал с грязью, а она дрожит от страсти в его объятиях. Впрочем, сейчас она вовсе не смогла бы ответить, что и почему делает, какая-то белая муть заволокла мозги, выключая из действительности.

- Я снял другую квартиру, больше, удобнее. Для нас, - с каким-то затаенным восторгом проговорил Андрей, ссаживая ее с коленей.

- А как же Аня? - пробормотала Маша в прострации.

- А что Аня? - спросил он, бросив взгляд на часы. - Анна здесь не при чем. Ей об этом незачем знать. И ты ей о нас никогда ничего не скажешь.

Вновь она оказалась в его руках, а он давил волей, не давал передышки, не давал думать.

- Ты же ее любишь, она твоя подруга. Так? Не скажешь?

В полном бесчувствии Мария покачала головой.

- Вот и умница.

Кивнул удовлетворенно, провел большим пальцем по щеке, растягивая край ее губ в улыбку, и сказал:

- У нас все будет хорошо, очень хорошо. А теперь успокойся, приведи себя в порядок и возвращайся в зал.

И ушел, оставив ее одну в кабинке. Как в руинах.

Снаружи снова послышались голоса. Маша выждала, пока все стихло и вышла, потому что привести себя в порядок действительно нужно.

Но только в зал она не вернулась.

3. глава 3

Руины... Вместе с Андреем ушла белая муть, заволакивавшая ей разум.

В душе кислотой разливалось холодное мертвящее омерзение к себе.

Какова глубина пропасти, в которую она сама себя затолкала? Где была ее гордость? Мозги? Как можно так унизиться, до такой степени потерять самоуважение?