– Да… Давненько было…

– А вы напрягите свою память и рассказывайте, – сухо предложила Василиса Васильевна.

 Гарин выдохнул, сделал демонстративно долгий глоток теплого кофе и улыбнулся:

– Ну это же как первая любовь! Трудно забыть, наверное… В 98-м, как оказалось у нас в гаражном кооперативе был очень известный сосед. Тезка мой, Юрий Клинских, его еще все звали Хой. Это был очень известный в городе музыкант. Да и вообще по стране. Однажды мы курили на улице, а он бац – вышел из соседнего гаража и просто попросил сигаретку. У нас глаза округлились. Дар речи пропал. А он спокойно подошел, без понтов всяких там. Автограф оставил на пачке сигарет марки «Онтарио». Зигзаг после этого ее потом как зеницу ока хранил и с тех пор только «Онтарио» и курил.

– Как это относится к первому делу? – нахмурилась Василиса Васильевна.

– Мы разговорились с ним… Вы поймите, мы тогда просто офигели. Глаза выпучили. Мы, конечно же, его творчество знали. Очень хорошо знали! Поэтому тут же уговорили его зайти к нам в гости. Угостили пивом, посидели, поболтали. Он, кстати говоря, когда узнал про наши начинания с поиском всякого необъяснимого, даже не посмеялся. Серьезно! Проникся. Представляете? Такой большой человек и так проникся к нам! И уже приканчивая вторую бутылку пива, разоткровенничался. Что у его приятеля из поселка Углянец есть правдоподобная история о настоящем сверхъестественном. Хотите, мол, людям помогать, дерзайте. Он дал его телефон и сказал, чтобы мы обязательно позвонили, сказали, что Юра Хой передает пламенный колхозный привет и просит все нам рассказать.

– А дальше? – Иван Иванович подался вперед на стуле.

– А дальше и началось наше первое дело.

7.

Приятелем Хоя оказался обычный, ничем не примечательный на вид человек. Среднего роста, коренастый, лысая голова отсвечивала бликами на солнце. Звали его Николай Кочкин. Он был лет на двадцать старше ребят из Бюро. А сверхъестественное дело заключалось в том, что поселилась в их деревне Углянец самая настоящая нечистая сила.

 Дружная четверка приехала в Углянец на следующий день после звонка. Кочкин ждал ребят, хотя взгляд его выражал сомнение, а на лице играла усмешка. Четыре шкета против чертовщины. Ну-ну! С другой стороны, если сам Хой с ними в нормальных отношениях, то почему бы и не побазарить. Скучно же в этой глухомани, а так хоть какая-то движуха. Да и девка вроде симпатичная, хоть и малолетка.

– Это мое скромное жилище, – Николай указал пальцем на старый двухэтажный дом. Синяя краска уже облупилась, стены потрескались. В целом весь поселок выглядел таким же образом. – Живу с престарелой матерью. Собственно, если бы не она, давно бы сбежал из этой дыры в Воронеж. Хотя тоже еще та дыра. Но всяко лучше Углянца будет.

 Разувшись, он провел ребят через темную кухоньку в свою комнатушку. Стены были обклеены плакатами с музыкальными группами всех мастей и времен. Постеры полностью заменили обои. В центре стола красовался двухкассетный магнитофон JVC, вокруг которого аккуратными стопками стояли кассеты. Пока ребята рассаживались, Кочкин принес стаканы и пару бутылок свежего холодного пива.

 Зигзаг внимательно посмотрел на полку с фотографиями в облезлых рамках. Не узнать место было нельзя: Чернобыль. Николай в полной экипировке противорадиоактивной защиты, смело сняв противогаз, вместе с друзьями позировал в Припяти и возле АЭС. Молодые, с усталыми улыбками несломленных героев, они демонстративно держали свои противогазы в руках, словно смеялись смерти в лицо.

– Неужели? – спросил Лосев, указывая пальцем на ближайшую фотографию.