– Я знаю… но я хочу пойти с тобой. – Она попыталась утаить мысль: «Чтобы защитить тебя».

– Мег. – Голос его был настойчив. – Ты нужна мне, но ты нужна мне здесь, чтобы вникать со мной на всем пути, от начала до конца.

– На пути куда?

Лицо Чарльза Уоллеса было бледным и напряженным.

– Я пока не знаю. У меня такое ощущение, что это будет долгий путь, но то, что нужно сделать, нужно сделать быстро.

– Но почему именно ты?

– Может, и не я. Мы точно не знаем. Но кто-то же должен.

«Если никто этого не сделает, – подумала Мег, – тогда этому миру конец – во всяком случае, тому миру, каким мы его знаем».

Она обняла брата и поцеловала.

– Мир да сопутствует тебе.

Мег выключила свет, легла и стала ждать, когда в ее сознании зазвучит голос Чарльза. Котенок потянулся, зевнул и снова заснул, и его глубочайшее безразличие действовало успокаивающе. Потом Мег села, внезапно заслышав собачий лай.

Лай, громкий и требовательный, все не умолкал. Вот точно так же лаял Фортинбрас, когда хотел привлечь внимание. Мег включила свет. Лай смолк. Стало тихо. Почему он прекратился? Мег поднялась с кровати, поспешно натянула халат и тапки и направилась вниз, позабыв про седьмую ступеньку. Та громко заскрипела. На кухне Мег увидела, как родители и Чарльз Уоллес гладят большущую беспородную собаку.

Миссис Мёрри посмотрела на Мег безо всякого удивления:

– Думаю, наша собака нас нашла.

Мистер Мёрри осторожно потянул за стоящее торчком ухо собаки; второе ухо обвисло.

– По виду она типичная дворняга, но, похоже, добрая и умная.

– Ошейника не видать, и вообще ничего такого, – сказал Чарльз Уоллес. – Она голодная, но не слишком худая.

– Найдешь ей что-нибудь поесть, Мег? – спросила миссис Мёрри. – В кладовой вроде еще оставалось что-то после Фортинбраса.

Насыпав в миску корма, Мег подумала, что все они ведут себя так, словно эта собака с ними надолго.

Ни в появлении собаки, ни в том, что семья так спокойно ее приняла, ничего странного не было. Фортинбрас пришел к ним точно так же: однажды возник на пороге щенком-подростком. Но именно от самой обычности происходящего на глаза Мег навернулись слезы.

– Как мы ее назовем? – спросила миссис Мёрри.

– Ее зовут Ананда, – невозмутимо сообщил Чарльз Уоллес.

Мег посмотрела на брата, но он лишь чуть заметно улыбнулся в ответ. Мег поставила миску, и собака принялась есть жадно, но аккуратно.

– Ананда, – задумчиво повторила миссис Мёрри. – Похоже на звон колокольчика.

– Это санскрит, – сказал Чарльз Уоллес.

– А что это означает? – спросила Мег.

– Радость бытия, без которой Вселенная рухнет.

– Очень уж большое имя для одной собаки, – сказала миссис Мёрри.

– Она большая собака, и это ее имя, – отозвался Чарльз Уоллес.

Когда Ананда закончила есть, вылизав старую миску Фортинбраса дочиста, то подошла к Мег, виляя хвостом, и протянула ей лапу. Мег взяла ее. Подушечки на лапе были холодными и грубыми.

– Ты красивая, Ананда.

– Ну не то чтобы, – с улыбкой сказал мистер Мёрри, – но она определенно умеет подать себя.

Засвистел чайник.

– Я сейчас заварю чай от простуды. – Миссис Мёрри выключила конфорку и залила кипятком стоявшую наготове кастрюльку. – А потом пойдем спать. Уже поздно.

– Мама, – поинтересовалась Мег, – ты не знаешь, как зовут миссис О’Киф? Бранвен?

– Кажется, да, хотя я вряд ли когда-нибудь решусь называть ее так. – Она поставила перед Мег чашку, над которой поднимался пар.

– Помнишь простыни, которые она нам подарила?

– О да, превосходные старинные льняные простыни.

– С инициалами. Большая буква М в середине, а по краям Б и З, немного поменьше. Ты не знаешь, что означает З?