– Понимаете, Валерий Алексеевич, эта поездка – для одаренных детей; так сказать, для талантливых…

– Вы что ж, – немедленно обиделся Ершов, – хотите сказать, что моя дочь – бездарь?!

– Ой, нет, что вы, – засуетилась Дарья Дмитриевна, – Лера тоже способная, но ведь она никогда не писала стихи и даже не пыталась. Я же не первый раз провожу в школе подобные конкурсы…

– Слушайте, – снисходительно обронил Ершов, – не писала, так напишет. Завтра принесет. Устраивает вас?

– Да как сказать, – все мялась литераторша. – Если победит, то конечно… Тогда она и поедет.

– Победит, я уверен, – ухмыльнулся Ершов. – Вот увидите, Дарья Дмитриевна. До свидания.

Дарья Дмитриевна сидела, уронив руки на колени. Что делать?.. Она зачем-то набрала номер директора:

– Степан Сергеевич, извините, что беспокою… У меня – безвыходная ситуация.

Она, волнуясь, изложила суть дела. Директор слушал, не перебивая, и Дарья Дмитриевна вдохновилась:

– Степан Сергеевич, вы поймите! Лера Ершова может поехать куда угодно и без этой путевки, у них ведь денег – куры не клюют! Ну зачем ей – обязательно сейчас, а?! И потом: откуда Ершов узнал? Я ведь еще никому ничего не говорила!

– Дарья Дмитриевна, прекратите истерику! – Слышно было, что директор сердится. – Какая разница, откуда узнал? Это разве меняет дело?

– Ну все-таки, как же так? – лепетала учительница. – А Тимченко?.. Если мы объявим, что победила не она, а Ершова, нас даже первоклассники засмеют…

– Дорогая моя, переживете! – В голосе начальства уже зазвенел металл. – Дело не в том, что Ершов может и сам все оплатить. Просто Лере хочется выиграть и поехать как победительнице, а не за папины деньги, понимаете? По-моему, прекрасное стремление!

Наконец-то Дарья Дмитриевна сообразила, что директор уже давно в курсе. Это он, наверное, Ершова проинформировал… Она не ошиблась.

– И вообще, Дарья Дмитриевна, я считаю, что школа должна хоть как-то отблагодарить эту семью за все, что они для нас сделали. Вы не находите?

Да, конечно… Кондиционеры в учительской и в кабинете директора, два компьютера новейшего образца, линолеум в кабинете литературы… Это все – Ершов. Спасибо ему. Однако она попыталась в последний раз:

– Ну хорошо, Степан Сергеевич, я вас поняла… Только не знаю, как это сделать?.. Лера завтра принесет стихи, мне Ершов обещал, но ведь она…

Директор рассвирепел не на шутку:

– Слушайте, я от вас в шоке! Да напишите вы сами эти стихи, черт бы вас побрал!!! Вы ж печатаетесь! Ваши стихи – не хуже, чем у Тимченко; вот и будет победа! Только не болтайте, что это вы писали, а не Лера, и все! Вы помните, – повел он вкрадчиво, – что на следующий год у вас аттестация? Хотите высшую категорию?

Кто ж не хочет?.. Литераторша глубоко вздохнула:

– Хорошо. Я поняла.

– Вот и отлично! – уже теплее сказал директор. – Тогда до свидания.

Дарья Дмитриевна не ложилась до часу ночи. Во-первых, две пачки тетрадей надо было срочно проверить, а во-вторых… Сами понимаете… Она тщательно пересмотрела все черновики и нашла одно из давних своих стихотворений, как раз по теме. Оно, к счастью, нигде не публиковалось.

Дарья Дмитриевна торопливо переписала его, а потом, подумав, уселась за компьютер: пусть лучше будет набрано шрифтом, чтоб по почерку коллеги ни о чем не догадались. Проснулся муж и подошел ругаться:

– Даша, когда закончится этот фанатизм?! Ты на часы смотрела?

– Васенька, голубчик, не сердись… Мне очень надо, на завтра надо! – Она смотрела умоляюще. – Последний раз, обещаю!

– Ага, сразу поверил! – пробурчал муж, но, однако, ушел спать дальше.