– Ну и мудак! – Беби так грохнула кулаком по столу, что рюмка с недопитой водкой подпрыгнула и опрокинулась.

– Я тоже так думала…

– А теперь?

– Теперь нет. Он просто встретил другую. Полюбил заново. А новая любовь никогда не платит по старым векселям.

Стоило мне только сказать это… Стоило мне только произнести, как случилось уж совершенно невероятное: беби перегнулась через столик и поцеловала меня в щеку.

– Если я скажу тебе «забей», – она перешла на «ты» совершенно естественно, – ты все равно меня не услышишь. Так?

– Да.

– Значит, должен быть еще какой-нибудь выход.

– Какой?

– Анаша! – Беби снова качнулась на стуле и рассмеялась беззаботным бесстрашным смехом. – Я привезла с собой шикарную таджикскую дурь. Айда ко мне в номер курить!..

…Ее номер был полностью идентичен моему. С той лишь разницей, что в окне не было никакой сосны. Одни лишь горы. На полу перед дверью валялся потертый кожаный рюкзак (беби даже не удосужилась распаковать вещи), а на столе стоял ноутбук. Старенький ноутбук, напомнивший мне мой собственный – пятилетней, а то и семилетней давности. «Compaq» или что-то вроде того.

– Садись, ложись, делай что хочешь, – жестом гостеприимной хозяйки беби развела руками.

Я нацелилась было на кровать, но неожиданно меня обдала арктическим холодом мысль: пройдет каких-нибудь вшивых три дня, приедет Влад и они начнут заниматься любовью. На этой самой кровати. И Влад будет запускать руки под майку беби, и расстегивать пуговицы на ее мешковатых джинсах, и касаться ртом ее татуировок, и трогать языком крест в ее ухе, и покусывать зубами ее торчащие победительные соски, и… и… Подойти ближе к сплетенным телам Влада и беби я не решилась. И как подкошенная рухнула на пол у кровати.

Беби посмотрела на меня с одобрением.

– Вот и я обожаю сидеть на полу… Сейчас забьем косячок, и нам захорошеет.

Она устроилась неподалеку от меня, вытащила из внешнего кармана рюкзака пачку «Беломора», а из внутреннего пакет с анашой и с поразительной ловкостью забила косяк, послюнив напоследок его кончик.

– Не много у тебя вещей, – заметила я.

– Я просто мобильный человек. К тому же вещи меня утомляют. У меня с ними сложные отношения. И вообще… Если честно, я бы хотела родиться во Французской Полинезии и всю жизнь проходить голой.

– Завидная мечта. И легко выполнимая. – Ревность снова полоснула ножом мне по глазам. – С такой-то фигурой.

– Ну, тебе тоже грех жаловаться. – «Беломорина» вспыхнула красным огоньком и затрещала: это беби сделала первую затяжку. – Ты, кстати, откуда?

– Я? Из Питера.

– Круто! Бывает же такое!.. Я тоже из Питера. Нет, ну надо же! Земеля земелю всегда поддержит, а? Права я?

– В каком смысле поддержит?

– Ну… Вот ты на лыжах катаешься?

– Катаюсь.

– А я нет.

– Правда, что ли? – изумилась я.

– Истинная. – Для убедительности беби прикусила ноготь большого пальца. – Я на них даже не стою. Научишь меня?

– Не знаю… Лучше бы тебе обратиться к инструкторам. Их здесь как грязи.

– Держи! – «Беломорина» перекочевала в мои руки. – Я не хочу, чтобы инструкторы. Я хочу, чтобы ты. Не переживай, я способная. С парашютом уже прыгала, с аквалангом спускалась, теперь остались горные лыжи.

– Ну, много чего осталось… Гонки на собачьих упряжках, например. Полет на воздушном шаре… Вокруг света за восемьдесят дней.

– Все впереди.

Беби придвинулась ко мне близко, слишком близко. Ее глаза плыли надо мной грозовым облаком, ее губы покачивались надо мной, как лодки, ее подбородок опрокинулся, как чаша, полная молока.

– Все впереди, слышишь? У нас вся жизнь впереди. Целая огромная жизнь.