– Ясно, с разбором, – прогудел от двери мужской голос. – Дурень ли косолапый, девка нашего брата вкусней…

– Сам дурень, – окоротили парня сразу несколько девчонок.

У двери случилась возня, Бусому глаза открывать было лень, но, если он что-нибудь понимал, болтуну за поганый язык досталось по голове прялкой, да не одной. Потом дверь бухнула. Парня выставили во двор.

…Да, не всякому человеку являл себя тот Медведь. И не в любой день, а только если следовало ждать больших бед. То-то в осень, когда его стали замечать особенно часто, над Железными горами выросла небывалая туча, а земная твердь донесла отголоски сотрясений и корчей. Не говоря уже о приходивших оттуда шайках бывших каторжников наподобие Резоуста…

И мог ли быть добрым предвестником зверь, у которого на спине лежал человек! Да какой!

– Слышала я, девоньки, – летом и зимой совсем голый…

– Живой ли?

– А кто его разберёт, за кровью, за ранами!

– Соседушки дальние! Из ваших видел ли кто?

Оказалось, видели многие. Медведя и его страшноватую ношу видели в разные годы в самых разных местах и Щеглы, и Барсуки, и Лисицы… Да пожалуй, мало нашлось бы родов, в которых Медведя того вовсе не замечали хоть раз. Возле деревни Белок он, правда, пока вроде не появлялся, хотя наверное можно ли было сказать?

Кто таков этот Медведь и чего ради таскает израненного человека, никто толком не знал. Если людоед-оборотень наподобие Резоуста, ищущий место, где бы устроиться и спокойно свою жертву сожрать, что-то долго ему, выходит, такое место не попадается.

– А может, – вдруг выговорила Осока, – он того человека хранит, спасти пытается…

Выговорила очень негромко, может, один Бусый услышал её, и то потому, что за спиной лежал, совсем рядом.

– Следы-то оставляет ли? – спросила Берёзка.

Тоненький голос ответил, что да, после того как Медведь исчезал в зарослях, люди находили следы исполинских лап. Другие девки заспорили, утверждая, что порой вовсе даже ничего не удавалось найти.

– А ты что станешь делать, Берёзка, если у деревни своей его встретишь?

– Со всех ног домой побегу, – без хвастовства ответила непугливая Зайка.

Ей принялись советовать:

– Через плечо отплеваться не позабудь.

– Поршеньки[32] с левой ножки на правую, с правой на левую перемени…

Бусый поневоле задумался, что хорошего может принести встреча с не живым и не мёртвым, без смерти умирающим человеком, год за годом неприкаянно носимым по лесам в стужу и в комариный зной.

«Вот бы удалось человека того пожалеть и спасти? Вывести из заколдованного Безвременья, обогреть, раны его исцелить…»

– А ты что скажешь, бабушка Белка?

Большуха сидела над своим веретеном в молчаливой задумчивости, то ли слушая бойкие девичьи разговоры, то ли размышляя о чём-то своём. Водительница рода не поторопилась с ответом, её и не понукали, кто бы посмел. Знала мудрая Белка, что слово её выслушают без сомнения, поверят и другим передадут. Велика честь, а и хлопот не счесть…

Наконец большуха начала говорить:

– Первый раз про Медведя сама я услышала лет шесть тому от большухи Клестов. Встретил его подружкин старший внук, встретил в начале зимы, когда медведям по-хорошему-то уже пора в берлоге лапу сосать. Подумал сначала: шатун, ан глядь – на спине-то человек! Пока смотрел, Медведь прямо на глазах и растаял, как туман на реке. Парень уж подумал было – приблазнилось. Ближе подобрался и увидел следы. Лапищи, чуть не лыжа целиком в след уместилась. А позже в ту самую зиму замечали Медведя ещё в трёх или четырёх родах, тоже издалека. Мороз свирепый, а человек на звериной спине лежит, считай, голый. Пытались было его у Медведя отнять… что там, близко подойти никто не сумел… Да, так вот, шесть лет тому. А допрежь – в самом деле ничего вроде не было.