– Не бойся, милая, – проскрипела она, – я вот уже сорок зим в повитухах и знаю, как детки появляются на свет. Все будет хорошо.
Молча кивнув, Вира’ни прочитала на морщинистом лице беспокойство – бабка узнала запах смерти. Женщина поставила горшки возле подушек, вынула из кармана несколько сухих мятных листьев и раскрошила их в воду.
– Мое имя Гредди, но все зовут меня тетушкой Ди, – сказала она, не отрываясь от дела. – Расслабься и предоставь все заботы тетушке Ди.
Неожиданно новый приступ скрутил Вира’ни – словно могучие шишковатые корни рвали ее на части. Она закричала, и повитуха тут же к ней подскочила. Барахтаясь в алой агонии, Вира’ни едва заметила, как та положила на лоб мокрую тряпицу, а затем присела на корточки около раздвинутых ног. К счастью, боль отступила так же внезапно, как налетела, – хоть на время. Задыхаясь, обессиленная Вира’ни лежала среди подушек.
Что-то тихонько напевая себе под нос, тетушка Ди схватила ее под коленями, задрала и широко раздвинула роженице ноги.
– А теперь слушай внимательно, девочка, я хочу, чтобы ты тужилась по моей команде. – Пожилая женщина подняла на нее глаза. – И ни в коем случае до, ты меня слышишь?
Волосы Вира’ни липли к лицу, кожа горела и в то же время была ледяной.
– Я попытаюсь.
Тетушка Ди нахмурилась.
– Нет. Ты не станешь пытаться. Ты сделаешь так, как я тебе говорю. Поняла?
Вира’ни проглотила комок в горле.
– Да.
– Вот и умница. – Лицо повитухи исчезло. – А это что за отметины?
Вира’ни знала, о чем она спрашивает. Это был символ могущества, и Темный Властелин собственноручно украсил им вход во чрево.
– Я не знаю…
В этот момент на нее внезапно, словно гром среди ясного неба, снова набросилась боль. Вира’ни выгнула спину, когда утроба начала раскрываться.
– Тужься! – Тетушка Ди, казалось, кричала откуда-то издалека. – Работай! Я уже вижу головку. Тужься, иначе потеряешь ребенка!
Эти слова сумели сквозь боль пробиться в ее сознание. Она больше не потеряет дитя! Крик застыл на губах, и Вира’ни, сражаясь с внутренним пожаром, оторвала плечи от подушки, сжала зубы и подчинила все мышцы своего тела единственной цели – вытолкнуть дитя.
– Почти, почти… – повторяла тетушка Ди. – Я не сомневалась, что ребенок мертв, но ты только глянь на этого чертенка! Как карабкается наружу!
Вира’ни не слушала бормотание старухи. Она глубоко вдохнула и, вцепившись в подушки, разрывая их ногтями, обдирая кожу на ладонях, с пронзившим ночь диким криком выдавила ребенка из своего тела.
Роженица обмякла, точно марионетка, у которой обрезали веревочки. Пару мгновений она только дрожала в изнеможении, но вдруг, охваченная беспокойством за малыша – тетушка Ди до сих пор не произнесла ни единого слова, – приподнялась на локте.
Вира’ни попыталась сесть и с облегчением увидела повитуху с ребенком: дитя, обхватив лицо старой женщины восемью суставчатыми лапками, прижалось к ее голове. Тетушка Ди растянулась на полу, ноги и руки дергались в мучительной агонии. Вира’ни облегченно вздохнула, когда малыш расправил четыре крыла, чтобы просушить их перед полетом. Жалобно захныкав, он жадно всосался в морщинистую кожу, челюсти двумя рядами все глубже вгрызались в плоть. Вытекавшая из ран кровь собиралась на полу в большие густые лужи. Дети всегда так неаккуратны с пищей!
И все же Вира’ни не могла сдержать ласковую улыбку, глядя на свое дитя. Какое счастье наблюдать, как твой ребенок впервые ест.
Глава 7
Элена мчалась, оставляя все дальше за спиной заходящее солнце. Она изо всех сил цеплялась за вороную гриву Роршафа, тени страшными преследователями стелились по траве. Конь взрывал зеленую траву, из-под копыт во все стороны летели брызги. Она давно оставила попытки управлять жеребцом: до поводьев не дотянуться, а команды он игнорировал. В какой-то момент девушка думала даже спрыгнуть, но падение с такой высоты, да еще на бешеной скорости грозило страшными переломами, если не гибелью. Она прижалась щекой к взмокшей холке, полностью положившись на животное.