– Ничего удивительного, – заметила моя незваная гостья. – Вы уже несколько месяцев не платите абонентскую плату!

Это было уже чересчур. Импульсивно я бросился на нее и толкнул так, чтобы она упала в мои объятья. И пусть меня обвинят в агрессии, тем хуже. Лучше это, чем слушать ее хотя бы еще одну минуту. Я крепко держал Билли одной рукой под коленями, другой за поясницу. Она отбивалась изо всех сил, но я не отпускал ее и вытащил на террасу, где и поставил без особой нежности на пол как можно дальше от двери. Потом я поспешил вернуться в гостиную и закрыл за собой стеклянную дверь.

Вот так-то!

Добрые старые методы, только они и помогают.

Почему я выдерживал эту неприятную компанию так долго? Не так уж сложно было от нее избавиться, в конце концов! Согласен, в своих романах я писал противоположное, но иногда не так и плохо, если сила побеждает слова…

Я смотрел на молодую женщину, «запертую снаружи», с довольной улыбкой. Она ответила на мою радость непристойным жестом.

Наконец-то я один!

Покой был мне необходим. Транквилизаторы у меня закончились, поэтому я взял мой айпод и на манер друида, готовящего успокаивающий отвар, состряпал для себя плейлист из произведений Майлза Дэвиса, Джона Колтрейна и Филипа Гласса[17]. Я включил звук, и комнату заполнили первые звуки «Kind of Blue», самой красивой джазовой композиции в мире. Этот диск нравился даже тем, кто не любил джаз.

В кухне я сделал себе новый кофе, потом вернулся в гостиную, надеясь, что моя странная гостья уже исчезла с террасы.

Но этого не произошло.

Явно в плохом настроении – еще один эвфемизм – она крушила то, в чем подала завтрак. Кофейник, тарелки, чашки, стеклянный поднос – все, что могло разбиться, было сброшено на терракотовые плитки. Потом она забарабанила в стеклянную дверь, а затем изо всех сил метнула в нее садовый стул. Но тот лишь отскочил от непробиваемого стекла.

– Я БИЛЛИ! – прокричала она несколько раз. Тройной стеклопакет приглушил звук, и я скорее догадался, чем услышал ее слова. Это буйство не могло не встревожить соседей, так что вскоре появится служба охраны Малибу и избавит меня от докучливой девицы.

Наконец, она села у двери, опустила голову на руки и казалась сломленной и отрешенной. Тронутый таким отчаянием, я смотрел на нее не мигая, осознавая, что ее слова произвели на меня не то чтобы завораживающее впечатление, но заставили задуматься.

Она подняла голову, и между прядями золотистых волос я увидел в ее глазах цвета незабудок калейдоскоп эмоций, от самой нежной до самой хаотичной.

Я медленно подошел к стеклянной двери и тоже сел, сцепившись с ней взглядами, пытаясь понять правду, если не найти объяснение. И только тут я заметил, как будто от боли задрожали веки Билли. Я отодвинулся и увидел, что ее платье все запятнано кровью! Потом я заметил в ее руке нож для хлеба и понял, что она сама ранила себя. Я встал, чтобы помочь ей, но на этот раз девушка сама заблокировала дверь снаружи, подперев ручку столом.

«Почему?» – спросил я ее взглядом.

Она посмотрела на меня с вызовом и вместо ответа несколько раз хлопнула по стеклу ладонью левой руки, из которой лилась кровь. Наконец, она остановила израненную руку, и я увидел три цифры, вырезанные в ее коже:

Написанные кровью цифры плясали перед моими глазами:

В нормальное время моим первым порывом было бы набрать 911 и вызвать помощь, но что-то удерживало меня от поспешных действий. Из ран обильно текла кровь, но они не выглядели фатальными. О чем мне говорил этот жест? Почему эта женщина именно так разрезала себе руку?