– Я хочу букет поймать, – выпалила сестра.

У меня глаза чуть свои орбиты не покинули.

– Что?

– Букет. Поймать. Хватит нам с Тошиком прятаться по подворотням, как подросткам.

Я секунд десять приходила в себя, борясь с возрастным скепсисом. Он одержал надо мной верх.

– Ты же… ммм… понимаешь, что букет ничего не решит в отношении трусости твоего ухажёра?

– Антон – не трус! Он просто нерешительный. А букет…

Я поджала губы.

– Все они нерешительные, пока им не укажешь на дверь. Ждут принцессу, пользуясь добротой доступной, развесившей уши «служанки»… а потом…

– Вер! Ну, жалко тебе, что ли? Просто выйди со мной.

– ЧЕГО?!

– Тише ты! Мне просто одной стрёмно, а Машкин муж не поймёт, если я потащу в круг незамужних его жену.

Машка снова захихикала.

– Разумовская, помогай. Видишь, как Светку припёрло?

Я масштабно вздохнула, готовя страшную отповедь на головы нетрезвых дамочек, но Света жалобно посмотрела на меня, как в детстве, и шёпотом попросила:

– Пожалуйста, Верочка…

Воздух со свистом покинул лёгкие.

Я зажмурилась, моргнула и резко поднялась.

– Идём. И если твой Антон не сделает тебе предложение сегодня же, я его сама лично этими цветами изобью. Эх! Жаль крапивы в букет не собрали…

Света с Машей дружно прыснули, еле поспевая за боевой мной.

«Достало! Хочу уже домой… забраться под пледик и сутки глаза не открывать».

На осуждающие взгляды семейных дамочек и малолетних подруг племянницы я внимания не обращала. Прошло то время, когда чужое мнение могло выбить у меня опору из-под ног. Это Светка ещё краснеет от таких пристальных взглядов. У меня этот этап давно пройден. Я знаю, чего хочу от жизни и успешно использую все возможности.

Только одно могло вызвать у меня печаль – отсутствие собственного дитя. За поимками того самого, от которого мне хотелось бы родить, я упустила время. После тридцати оно летит быстрее ветра…

– Раз!

Я улыбнулась подмигнувшей мне Милане.

«Хотя… есть у меня дитё. Пусть не моё, но родное. Взбалмошная, упрямая, сильная, независимая… мы, действительно, были с племянницей очень похожи, но одновременно с тем разные. И я безумно рада этому. Мила нашла того самого… а я? Я люблю свою работу. Кому-то она покажется убогой, но мне нравилось ухаживать за больными. Помогать человеку преодолевать самое сложное – свою болезнь – это сродни суперсиле марвеловских героев. Да, утки и катетеры – не щит капитана Америки, но… кто, если не я?!»

– Два…

Света сместилась правее в толчее повизгивающих малолеток.

Я обречённо возвела глаза к натяжному потолку ресторана.

«За что мне всё это? Блин… вернуть годы, я бы всё переиграла! Не в смысле, вышла бы за первого встречного и залетела, а… сразу прозрела. Без десятилетних проб и ошибок в отношениях. Без розовых очков и безнаказанного использования моей доброты…»

– Три!

– Мать твою… – ругнулась я, отходя подальше от ринувшихся вперёд девчонок.

«Вот это давка! В электричке не так страшно! Да я…»

В лицо что-то летело.

Я подняла руки на рефлексах.

Пальцы цепко схватили букет.

– Кошмар…

Голова закружилась.

Слух раздражало чьё-то бормотание.

Я уставилась в центр букета, всматриваясь в тёмно-бордовую розу, одиноко стоящую в окружении белоснежных бутонов.

– Света месяц будет губы дуть…

– Кто?

Бубнёж слева оборвался, но меня больше поразило другое.

Что в толпе незамужних девиц забыл обладатель такого густого баритона?!

Я вскинулась и оторопела.

Во-первых, меня кто-то успел накрыть фатой. Во-вторых, этот самый обладатель – совсем молодой мужчина. Лет тридцать, не больше. Только вот смотрит на меня этот сопляк, как на пичужку, мимолётом нагадившую на лацкан его дорогущего пиджака!