И чем старше мама становилась, чем меньше ей предлагали контрактов, тем чаще в нашем доме звучал характерный стеклянный перезвон. Было ли это причиной или следствием рухнувшей карьеры мне, с минимальным жизненным опытом, оставалось только гадать.
Как ни странно, но алкоголь не оказывал на хрупкий женский организм существенного влияния. Сознание матери иногда мутнело, что прорывалось в усилении акцента и пересечении русских и английских слов в одном предложении. Но походка, движения оставались четкими.
Что ни говори, а годы довольно успешной модельной карьеры не прошли даром. Когда это необходимо она умеет держать себя в руках и привлекать своей харизмой людей. Одним из которых стал её четвертый муж, на пятнадцать лет младше её.
Вот же... Вспомнила... Я стояла около белоснежного рояля и пыталась отделаться от маминой подруги, которая назойливо расспрашивала меня об учёбе. Мой взгляд сам собой нашёл Пола, появившегося в гостиной. Красивый, смазливый, холёный самец, знающий себе цену. Ненавижу таких. Альфонс, попросту говоря. Однако маму-Юлиану (по паспорту просто Юлию) это ни капельки не смущает. Предыдущий муж хотя бы был старше и богаче, чем она и пользовалась, пока он не застукал её за изменой. А этот...
— Ох, дорогой, я тебя так заждалась! — томно улыбнулась ему моя родительница и тут же добавила капризных ноток в свой голос. — Что ты так долго?
Хм... Сказала бы я ей почему он так долго и как он решился поприставать к своей падчерице... Пол, словно чувствуя мой злой взгляд, впился страстным поцелуем в пухлые губы своей жены, а потом поднял голову и... Подмигнул мне.
Я фыркнула и отвернулась. И кто из нас ребёнок? Я ж говорю, придурок. Ни стыда ни совести!
Как бы я хотела порвать все нити связывающие меня с семьёй! Когда я была маленькой они держали меня в четырёх стенах детской на домашнем обучении. Когда стала подростком отправили с глаз долой в чопорную английскую темницу, которую они называли школой. Закрытый пансионат для девочек стал моим родным домом на долгие годы, пока родители строили карьеру.
Мать — рядом в Англии, куда её пригласили, заключив долгосрочный контракт. Отец — в России. Ему стало мало бизнеса и он решил податься во власть, став мэром нашего родного города. Каждый успел обзавестись своей семьёй, пока мне вдалбливали этикет и другие знания положенные для настоящей леди.
Одним из привитых мне талантов маменька решила порадовать своих гостей:
— Роуз, детка, сыграй-ка нам что-нибудь.
— Да-да, Роуз порадуй нас!
— Покажи, чему тебя научили. — добавил к общему хору свою реплику Пол и хитро усмехнулся. Прямо мастер двусмысленности!
Не-на-ви-жу... Как ненавидела всегда, когда меня ставили на стульчик посреди комнаты и заставляли повторять Шекспира и других мировых классиков. Все восхищались, как ловко маленькая девочка обращалась со словом, как выразительно воспроизводила гениальные рифмы. И только я знала, чего мне это стоило: быть лучшей, быть послушной девочкой, заслуживающей родительской любви.
Вот и сейчас несмотря на своё неудовольствие я не решилась возразить матери, хотя и понимала, что она отнюдь не гордится моими успехами. Просто ей хочется похвастать собой, какого талантливого ребёнка она вырастила.
Я отвернулась к роялю, чтобы только не видеть довольную физиономию Пола, который на удивление хорошо читал меня. Нет, он далеко не глупый! Хитрый бесстыжий лис...
Я положила пальцы на клавиши и всё... Весь окружающий лицемерный мир моей матери растворился под натиском мелодии. Я растворилась в нотах, улетая куда-то далеко в ранее детство, где родители были молодыми, не столь богатыми и более счастливыми. Где они любили меня, пока что-то между ними не сломалось. Испытание водой и огнем они с горем пополам прошли, а вот медные трубы стали камнем преткновения. И я, разменная монета, оказалась на задворках их личной жизни.