– Ты там как, пап?

– Отлично, – соврал я.

Снова мысленно себя обругал – ведь каялся перед призраком жены, что все, завязываю с ложью, даже во спасение. А сам продолжаю – мало того, что чуть ребенка не подставил под зубы демона, так еще в банальных вещах обманываю.

– На самом деле не очень. – Я показал плечо – военный камуфляж пропитался кровью. Как только опустил кисть вниз, кровь закапала на бетонный пол гаража.

– Быстрее, надо тебя перевязать. И – зашить, – сказала Лера.

– Ты сможешь?

Лера смущенно улыбнулась:

– Я попробую.

Попытался приобнять дочь здоровой рукой:

– Ты прости меня, я правда не…

Но она отстранилась:

– Не время, пап, не сейчас…

– Хорошо, – кивнул я. – Ты права. Ты всегда права.

Лера подставила плечо, и мы вместе пошли к выходу. Автоматическая дверь гаража закрылась позади нас.

– А теперь помнишь, что надо быстро все сделать? – спросила Лера.

Кивнул – будет сложно, но я справлюсь.

Мы остановились у огромного, переливающегося красным светом шара – тот закрывал вход в одноэтажный кирпичный дом с зеленой крышей. Наш новый дом. Аномалия «разрыв» служила идеальным прикрытием – кто бы ни захотел к нам попасть, он не сунулся бы с этой стороны. А все окна и задний выход мы обшили железом, чтобы и ночью никто не проник внутрь.

«Разрыв» – аномалия достаточно фееричная в своем действии. Стоит кому-нибудь попасть в шар, как человека или мутанта раскручивало и подбрасывало вверх, на высоту около пяти метров, где очень зрелищно разрывало на части. Кровь, кишки – все проливалось сверху дождем, из-за чего мне приходилось раз в несколько месяцев мыть крышу. Хотя мутанты, которые проникали в Темногорск, уже усвоили, что к нам соваться не стоило – опасно. И тем не менее оставались люди куда опаснее здешних тварей, всегда какие-нибудь подлянки на уме. Даже у тех, кого считал друзьями.

– Ну что, готова? – спросил я.

– Это я должна у тебя спросить. – Лера даже не улыбнулась – все еще обижалась.

– Я в порядке.

– У нас всего три секунды.

– Да знаю, давай, бросай. Хочу уже лечь отдохнуть.

Дочка потянулась к наплечной сумке и достала еще одну мышь из коробки. Проблема в том, что «разрыв» действовал только на органическую ткань, то есть нельзя кинуть в нее, скажем, болт, чтобы аномалия схлопнулась на три секунды – ей мясо подавай!

Мы специально с Лерой отлавливали мышей и крыс в подвале, чтобы потом использовать для входа в дом. Чаще, конечно, возвращались через запасной выход, но он очень неудобный – лаз, в котором можно протиснуться только на корточках, выходил к колодцу. Наш путь спасения на всякий случай; надеюсь, никогда не пригодится.

– Бросаю, – предупредила Лера и кинула мышь в аномалию.

Напрягся, чтобы бежать.

Еда попала в красный шар – и исчезла, будто растворилась в нем. Но я-то знал, что это – обман зрения. Мышь снова появилась, ее закружило, словно на карусели – и подбросило вверх.

Резкий писк.

Хр-рак!

Грызуна разорвало так, что даже ошметков не осталось. Просто кровавый фонтанчик.

Но не время думать об этом – мы рванули ко входу. Есть ровно три секунды до того, как аномалия вернется на место.

На стражу дома.

Проскочив половину расстояния, я вдруг почувствовал, что нога за что-то зацепилась. Обернулся и увидел, что ботинок застрял в проволоке.

Лера дернула меня за собой. Застонал, поворачивая ногу.

– Папа, быстрее! – прошептала она.

– Я стараюсь!

Еле сдержал крик, провернув ступню, – и мы буквально упали на крыльцо.

За нашими спинами – ш-ша! – вернулась на место аномалия.

– Почти нормально добрались, – улыбнулся я.

Лера покачала головой и начала открывать дверь.