Итак, время уже вечер, а я перенервничавшая за день вернулась в отель.

С четвёртого этажа позвонили на ресепшен и вызвали меня. Как оказалось в номере перегорела лампочка на светильнике, вот люди и решили, что этим должен заниматься именно администратор. Пришлось решить проблему вызвав электрика, чтобы он заменил лампочку.

Покинула номер и только хотела уже отправиться домой, как из соседнего номер выглянула девушка и заметив меня, попросила убрать посуду.

У меня появилось просто дикое желание убивать!

Я им что, официантка что ли? Но ведь не возмутишься, верно? Пришлось состроить миленькую мордочку и с улыбкой забирать поднос, до верху нагромождённый тарелками и чашками.

В ресторане ужинать надо! – хотела воскликнуть я, но только зубами проскрежетала.

И вот всё ничего, я даже и рада бы просто унести эту долбаную посуду, но…

– Какого чёрта? – произнесла, когда лифт замер, а свет резко погас.

Из номеров стали раздаваться крики постояльцев с требованием немедленно включить свет.

– Да твою же мать-то! – шепнула я, и стала пробираться до запасного выхода.

Темень стоит такая, что не видно абсолютно ничего. И ведь даже телефон в руки не взять, потому что они заняты.

Но вот и выход на лестницу.

Я начинаю медленно спускаться, боком касаясь перил, чтобы хоть как-то ориентироваться в пространстве. И тут…

Шорох, потом кто-то хватает меня за талию, и начинает лапать.

Чё блин?

Пытаюсь пнуть, но у меня ничего не выходит.

Затем чьи-то руки перемещаются ниже, обхватывая мою попу, и тут я не выдерживаю…

– А-ааа, – кричу, и роняя посуду, замахиваюсь подносом.

Поднос оказался металлический, поэтому звук от удара получился весьма звонкий.

Отбросив в сторону своё орудие, выхватила из кармана телефон и включила подсветку.

Мужик, и кажется, без сознания.

– Божечки, божечки, божечки, – шептала я испуганно, глядя на выступившую кровь на голове лысоватого мужика.

– Что здесь произошло? – раздался голос за спиной, заставляя меня подскочить на месте.

– А! – завизжала, но потом рассмотрев знакомые черты, немного успокоилось. – Это вы, – выдохнула, облегчённо прикрывая глаза.

– Я. А что с Васильевым? – спросил Озёрский хмуро разглядывая лежащее на полу тело.

– Вы его знаете?

– Знаю, он направлялся ко мне. Но что произошло?

– Это ужас какой-то! – сказала я, хватаясь за сердце. – Постояльцы с четвёртого этажа решили не дожидаться официантов и отдали поднос с грязной посудой мне. А тут как на зло свет погас, вот мне и пришлось по лестнице идти. В руках поднос, здесь темно как у негра в …, а тут ещё и этот мужик как давай хватать меня! Я испугалась, ну и …

– Что «и»? – поторопил Озёрский, поигрывая желваками.

– Ну ударила я его! – воскликнула. – Прям подносом. Прям по голове.

– Ты не администратор, ты прям терминатор какой-то! – проговорил Озёрский еле слышно.

Точно, незачем кричать. Вдруг сейчас зеваки повыскакивают? Ой, что буде-ееет?

– А что теперь делать-то, а? – спросила я, шмыгая носом. – Неужели я его того… этого…

О худшем даже думать не хотелось.

Присев на корточки, Озёрский принялся проверять пульс мужика.

Вот не нравится мне выражение его лица.

– Ну что? – спросила взволнованно. – Как он там?

– Никак, – качнул Озёрский головой.

– О Боже-ее! – провыла я, понимая, что это конец. – Что же теперь буде-ееет?

– Не ной пока, дай мне подумать.

– Я же его… убила-ааааа! – простонала, хватаясь за голову.

– Да тише ты! – шикнул на меня Озёрский.

Что же теперь делать? Боже, ну почему он оказался именно здесь и именно сейчас? И главное нахрена он вообще решил меня потискать? Господи, это конец!