– Я не просто птичка, однако, – Кутх этого и боялся, что его в Среднем мире никто не воспримет всерьёз. – Я слежу за погодой на Камчатке.

– Тот, кто убегал летом от дождя, зимой бегал от снега, – совсем не к месту ответил Отец Зимы и повёл ворона к столику Матери Мерзлоты. Откуда-то сверху на столик протянулись золотые нити, невидимые узоры засветились и превратились в большой круглый пирог. Он был очень кстати в этой каменной промороженной башне – жёлтый и горячий.

Но Кутх не успел отведать угощения: в узкое окно башни влетел снежок и, угодив в стену, рассыпался на кусочки. От неожиданности Кутх кинулся в сторону и чуть не упал. Хорошо, схватился за очажную цепь.

– Идут, идут на приступ, – Отец Зимы закивал головой, потом посмотрел на ворона и опять почему-то рассмеялся: – За цепь подержался, теперь ты нам как родня стал.

Мать Мерзлоты встала и словно поплыла вдоль стен башни, проводя по камням рукой. От её прикосновений камни становились ледяными.

Ещё один снежок влетел в башню и просвистел у ворона над головой.

– А ты, птица вещая, возьми-ка наш пирог, наш Огонь Солнцевич, да положи себе в мешок. В дороге пригодится. Путь я тебе укажу, – нисколько не расстроился приступу Отец Зимы.

Третий снежок попал в грудь Кутху с такой силой, что ворона отбросило к стене. Тут как раз и Мать Мерзлоты сделала круг по комнате и провела рукой по ворону. Словно мелкие иголочки, ледяные мурашки по всему телу пробежали.

Отец Зимы подал Кутху его сумку, в которой уже лежал золотистый пирог. Затем хозяин, ловко уворачиваясь от снежного обстрела, подошёл к одному из открытых окон.

– Кто станет против времени, тот погибнет, кто идёт в ногу со временем, тот преуспеет, – сказал Отец Зимы, неожиданно схватил гостя и сбросил вниз.

– Путник не застревает в дороге! Лети, лети, дорогой, – прокричал он вслед. – Они башню разрушат, да Солнца не найдут! Для мира ведь и Солнца мало, – добавил он уже тише, без всякого смеха.

Кутху тоже было не до смеха. Он понял, что совсем разучился летать. Внизу были камни.

Земля была какая-то слишком маленькая. Зато мягкая, а не как эта башня с кованым сундуком. Ворон попытался протереть глаза от снега, но земля качнулась, и он покрепче вцепился в оба полушария.

Земля была тёплая, шерстяная. Только пахла почему-то валенками. И тряслась всё сильнее. Кутх пытался удержаться. Крылья скользили, попадали то в заросли, то на какие-то острые хребты, то в гладкие долины.

– Вытафи певья ифо фта! – услышал Кутх чей-то голос.

– Такая маленькая Земля, а люди, однако, водятся, – удивился ворон и потёр голову прямо о шерстяную землю, опять пытаясь разлепить глаза от снега.

– Хвофт, хвофт опуфти! – продолжал кричать кто-то невидимый.

Земля прыгала и пыталась избавиться от ворона. Наконец она повалилась на бок, и Кутху пришлось отцепиться, чтоб Земля его не придавила.

– Тьфу, – сказали ему уже внятно. – Что ты мне перья в рот пихаешь, за хвост тянешь, за ноги хватаешься?

– Однако, ты не Земля, – разлепив глаза, сделал вывод ворон. – Ты похож на барана.

– И ничего не похож. Я и есть Баран. Только нестриженный. Это специально, чтобы волки не прокусили, – объяснил круглый, похожий на огромный лохматый ком, Баран.

– А я – ворон Кутх, – представился ворон.

– Никакой ты не ворон! – не согласился Баран. – Ты гриф какой-то! Как накинулся, как вцепился! Я думал – заклюёшь.

Кутх приосанился, выпрямил спину, задрал клюв. Скосил глаза… Клюв был белым. Он глянул на свои крылья – они тоже были белоснежными! Вот так подарочек от хозяев странной башни.