— Ну, раз со столом и стульями решили, давайте ещё с вашим ЗАГСом разберёмся, — типа совсем в тему объявила бабуля, сконцентрировавшись на мне.

Неспроста я нож отложила. Точно бы себе по пальцам заехала. Но руки срочно занять чем-то всё равно очень надо было, вот и схватила из вазы мандаринку, которую принялась упорно чистить, делая вид, что занята.

— Это был не ЗАГС, я же тебе уже говорила, — буркнула в своё жалкое оправдание.

Чистить мандаринку принялась упорнее прежнего.

— Да? Ну, допустим, — ни разу не поверила мне бабуля. — А домой ты в платье этом своём пришла тогда почему?

— Красивое, кстати, — вставила мама. — Мне понравилось.

— И мне, — поддакнул папа.

Разумеется, это совсем не означало, что они встали на мою сторону. Как и бабуля, уставились на меня с большим ожиданием.

И вот что сказать?

Особенно, если от собственного вранья и без того тошно. Правильно, правду. От которой не менее тошно.

Но что уж тут…

Вдохнула поглубже.

Выдохнула.

— Пока я примеряла платье, в ателье произошла драка. Серьёзная. С последствиями. Сотрудникам ателье пришлось вызывать полицию и скорую. А потом всем не до каких-то там переодеваний стало, — выдала, как есть.

Не соврала. Умолчала о многом, в том числе о непосредственном отношении к случившейся драке. Но ведь и не соврала. Почти возгордилась собой. Как только получила одобрение в серых глазах находящегося поблизости за прозвучавшую искренность, и вовсе полегчало. На секундочку.

— Драка? — округлила глаза мама.

— Как это драка? — охнула бабуля.

Вся побледнела. Выронила из рук чашку. И охнула снова, потому что обожглась. Чай разлился ей на руки и юбку. А я заработала строгий взгляд от папы, прежде чем ринулась ей на помощь.

— Я сама, — остановила меня мама.

Чашка не разбилась, нужно было всего лишь поднять, а на мокрые пятна она накинула салфетку. Мне же ничего не осталось, как вспомнить о своей мандаринке. Раз уж дочистила, принялась возвращаться в кухонную зону и занимать свои руки дальше, отделяя дольки.

— Драка! Подумать только! Да что ж это такое делается, посреди белого дня и драка, да ещё и в общественном месте? — так и не отошла от шока старшая из Лариных, качая головой. — Вот так и отпускай внучку в большой город! К зверям ко всяким на растерзание! — принялась причитать, выражая праведное негодование.

— Люди бывают разные. На то место и общественное. Какой город — большой или маленький, тут совершенно не причём. Что поделать? Всякое случается, — вздохнул подошедший к ней папа. — Нас ведь это никак не касается, чего ты распереживалась на пустом месте, — укорил. — Да, Лера? — обернулся ко мне.

Вроде бы вопрос. Но скорее непосредственное требование в целях подтверждения.

Мысленно выругалась.

Матом!

— Как видите, я цела и невредима, — развела я руками. — Никакого участия в чужой драке не принимала.

Снова выругалась про себя. И выругалась ещё не единожды, едва бабуля схватилась за грудь, шумно втягивая в себя воздух, запрокидывая голову.

— Что-то душно здесь. Может, откроем окно, а Мариш? — попросила она свою сноху.

Та торопливо закивала и махнула рукой Никите, чтоб тот так и сделал.

— Только ненадолго. Не хватало ещё простудиться всем, — предупредила мама.

А сама за бабулиными лекарствами отправилась.

— Ты точно не пострадала? — прищурилась тем временем бабуля, разглядывая меня. — Не задели, ироды окаянные? — опять распереживалась. — Руки бы им всем повыдёргивать, чтоб не размахивали ими… — проворчала.

— Не задели, бабуль. Всё нормально со мной, — улыбнулась я виновато.

Я ведь и правда виновата. Перед всеми ними. За то, что расстроила. И за очередное враньё.