Выбираюсь из багажника и иду. Идти тяжело, ноги подламываются, но я так боюсь за Тимура, что готова ползти на четвереньках.

Вижу мужчин, они носят какие-то объемные ящики. Двое суетятся возле черного мешка, похожего на мусорный, из которого торчат ноги…

Делаю назад шаг, второй. Слева высится гора деревянных поддонов. Мне бы только добраться до нее, чтобы спрятаться. Но один из мужчин поворачивает голову, и мы встречаемся взглядами.

— Упырь, глянь, Саркисова шлюха. Откуда она взялась? — он удивленно вскидывает голову. Огромный как медведь. И черный.

Второй мужчина поднимает глаза, и меня сковывает настоящий ужас. Хочется кричать и бежать. Белки его глаз очень белые, а по низу — красный ободок.

Упырь? Прямо в точку, это про него. Я кричу. И бегу.

Меня догоняют и хватают за волосы.

— Стоять!

— Что там такое, Упырь? — слышится знакомый голос.

Я изворачиваюсь, хоть жуткий Упырь продолжает тянуть за волосы, у меня даже слезы выступают от боли. Но теперь мне не страшно, потому что здесь Тимур.

А значит со мной будет все хорошо.

***

— Здесь девка Саркиса, Талер, — говорит Упырь, поджимая и без того тонкие белесые губы.

— Откуда она взялась? — Тим подходит ближе, и я едва сдерживаюсь, чтобы не броситься ему на шею.

— Тебя Саркис подослал? — снова больно дергает за волосы Упырь.

Я молчу. Я буду разговаривать только с Тимуром.

— Отпусти, — говорит Тим, и Упырь отпускает мои волосы. — Откуда ты взялась?

— В багажнике приехала, — отвечаю, — с вами, на «Майбахе».

Мне мучительно стыдно от пренебрежительного взгляда, которым окидывает меня Тим.

В его глазах я шлюха, девка, которую продавали на аукционе в ночном клубе Саркиса. А то, что моего согласия никто не спросил, разве это кого-то интересует?

— В расход ее, — командует Упырь, удерживая меня за локоть, и я с ужасом вижу, что Тимур отворачивается.

Закрываю глаза и набираю в грудь побольше воздуха.

«Тим, это я…»

— Талер, отдай ее нам, — черный амбал подходит ко мне и тянет огромные, покрытые черными короткими волосками руки. Да ведь Тим убьет его, если он прикоснется ко мне. Конечно, если я признаюсь, кто я… — Идем со мной, детка.

Похоже, Тимура он сильно раздражает, как и меня — резкий удар, и амбал грузно оседает на землю.

Тим поворачивает голову и смотрит на меня как…

Как на женщину. На особь противоположного пола, а не девочку-подростка. В его глазах появляется незнакомый блеск, и я вдруг обнаруживаю, что не готова к такому внезапному интересу.

На мне слишком короткая юбка и совсем маленький топ, который облегает мою большую грудь без бюстгальтера. Его пришлось снять, потому что в проймах виднелись шлейки. Он, кстати, тоже остался в сумке.

В глазах Тимура теперь явно видна похоть. Я покрываюсь мурашками и непроизвольно вскидываю руки, прикрывая грудь и пах.

Блеск сменяется вспышкой, и я решаюсь.

— Вы меня убьете?

Храбро смотрю в глаза, когда-то голубые, а сейчас сверкающие холодной сталью.

— Не знаю, — он усаживается на сложенные ящики и закидывает ногу за ногу. — Я еще не решил.

Я дрожу, но не от страха, нет. Я знаю, что Тимур не причинит мне вреда. Мне страшно от того, что сейчас можно переступить ту грань, которая навсегда отрежет нас от нашего общего прошлого.

Провести черту, после которой возврата назад не будет.

Тимур не простит обмана. Мне нужно выбрать, другого такого случая не будет.

Сейчас я должна решить, кем хочу быть для него — остаться малышкой Доминикой или стать незнакомкой, интерес к которой так красноречиво бугрится в районе его паха.

Стальные глаза буравят меня нетерпеливым взглядом. Счет идет на секунды, и я решаюсь. Делаю несколько шагов к нему, сглатываю скопившуюся слюну и говорю: