- Нет. Ну, я даже не знаю. Куча детей. Все чужие. Ладно бы еще ее дети, но детдомовский... оно мне надо?

    - Ты ж вчера восхищался ею! Ты ж вчера расписывал мне, какая она замечательная, как она тянет одна двоих детей! Так вот и помоги ей их тянуть! 

    - Так зачем она себе жизнь сама усложняет? Ребенок какой-то... у детдомовских знаешь какая генетика? Они насквозь больные все!

    Я слушал молча. А мой друг Сашка Рожков, сам росший без отца, размышлял о том, какие эти дети все невоспитанные, что большинство потом алкоголиками и наркоманами станут. А когда вдруг упомянул, что его засмеют на работе, если узнают (а они обязательно узнают!), что женился на бабе с таким прицепом, что Мария Григорьевна бушевать будет, я встал из-за стола и пошел к выходу. Вслед неслось удивленное:

    - Пашка, ты куда?

    - Иди ты на х..! Мудак ты, а не мужик! Без обид потом, ДРУГ!

   А что ему ещё сказать? Вот и вся любовь, блядь... 

   Спускаясь вниз с Сашкиного третьго, остановился возле ее двери. Постоял, походил туда-назад по лестничной площадке. Но позвонить не решился - все-таки дети! Спят уже, наверное. Злой и разочаровавшийся в людях в принципе, и в Рожкове в частности, перепрыгивая через ступеньки, побежал вниз.

11. 11. Эмма

     Суббота - самый любимый день недели! Все, у кого рабочие дни понедельник-пятница, меня поймут! Вот оно счастье - открыть глаза, выспавшись до... ого, до половины десятого! Услышать рядом, под боком, сонное сопение дочки, запутавшейся носом в своих светлых кудряшках, подсунувшей под мой бок свою маленькую, но очень верткую пяточку. Понаблюдать, никуда не торопясь, за солнечным лучом, проникшим сквозь неплотно закрытые жалюзи. А потом, совсем невовремя, вспомнить Андрюшу, столкнувшись глазами с его портретом, мною же и нарисованным, висящим на стене. 

     Обычно на этом мое субботнее счастье заканчивалось. Завтрак. Уборка, стирка, глажка - вечный бег по кругу без надежды когда-нибудь жить по-другому. Вечером сходить погулять с Полинкой -  в парк, изредка - в кино на мультики, или на аттракционы. Потом - обязательный поздний ужин с непременным мороженым до отвала... Вот это и есть субботнее счастье!

     Но сегодня все пошло наперекосяк. Кирилл ушел еще в восемь - что-то буркнул, заглянув в спальню. Я, услышав, как он собирается, подхватилась с намерением проводить, но сына и след простыл. Упала назад, решив досмотреть сон. Вот и проспала еще полтора часа. 

     Я только села в кровати, выбравшись из дочкиного захвата, как в дверь постучали. Кого это принесло в такую рань? И почему не звонят - звонок, вроде бы, работал вчера, а именно тихонечко стучат. Вера Васильевна? Только она знает, что мы любим долго спать в выходные. Не глядя в глазок, не надев ничего на пижаму, я с полузакрытыми глазами, открыла дверь и, не глядя на свекровь, - что я в ней не видела-то, каждый день встречаемся - развернулась и пошла на кухню. И не услышала обычного: "Доброе утро, Эммочка! Где наши малыши?" Наоборот, в прихожей тихо и молча разувались. 

     Забеспокоившись - кого это я сейчас впустила в дом - я развернулась и резко шагнула обратно. И буквально влетела в мужскую грудь. Знакомый запах приятной туалетной воды и сильные руки, придержавшие, среагировавшие быстрее, чем я поняла, что произошло, вот то, что сразу вызвало в памяти непривычное, но уже не чужое, мужское имя. Глухо ухнуло о ребра сердце! И шепот на ухо:

     - А ты еще красивее, когда просыпаешься...

    И почему от слов этих, от голоса, которым они сказаны, от дыхания, легко коснувшегося моей кожи, спазмом сжалось сердце? И вместо того, чтобы тут же вырваться, избавиться от непрошенной близости чужого человека, я на несколько секунд прикрыла глаза, наслаждаясь его силой и уверенностью, забыв обо всем на свете. А потом, когда все-таки отступила, взглянув в лицо Павла, то встретилась с его задумчивым прищуром, разглядела улыбку на лице и, улыбнувшись в ответ, спросила: