– Ну… Хм. Мы просто разговариваем со всеми девушками по очереди, чтобы сразу отсеять тех, кто совершенно точно не пройдет отборочный тур.

– Это каких? – хмуро поинтересовалась Тина, перекинувшаяся, словно всепожирающий огонь, с шоколадного торта на мороженое. – Какие не пройдут отборочный тур?

– Допустим, есть красивые девушки, которые заикаются, – тут же нашелся Дьяков. – Зачем травмировать бедняжек и заставлять их надеяться на победу? Ведь участницы конкурса должны не только хорошо выглядеть, но и проявить находчивость, продемонстрировать красивую речь, высказать замечательные мысли.

– Пожалуй, мне стоит отказаться от чести участвовать в вашем конкурсе, – заявила Вероника слегка заплетающимся языком. – У меня нет ни одной мысли, которую я хотела бы поведать человечеству.

– Вы остроумны, – похвалил Каретников. – Это дорогого стоит.

Вероника поднялась и сообщила, что ей необходимо припудрить нос. Тина в знак солидарности присоединилась к ней, с явной неохотой отложив чайную ложечку.

– Ну как? – с тревогой спросил Каретников, оставшись со своим помощником один на один. – Я веду себя как надо?

– Да, только очень торопитесь.

– Ладно, я учту.

– И когда станете прощаться, не вздумайте приглашать ее на чашечку кофе. Или напрашиваться на чашечку кофе, что одно и то же. Вообще не заговаривайте о следующей встрече. В другой раз появитесь неожиданно.

– С бриллиантовым ожерельем.

– Да рано, я вам говорю! – рассердился Дьяков и, ничуть не смущаясь, гневно посмотрел на своего шефа. – Этой девчонке подавай романтику. Навешать на нее драгоценностей вы еще успеете.

Каретников раздраженно зыркнул на своего помощника, но промолчал.

– Сделайте, как я говорю, – настаивал Дьяков. – Повезете ее домой, не клейтесь. Никакой дешевки.

– А ты что?

– А я возьму машину, отвезу домой эту…

– Твоя галантность не чрезмерна?

– При чем здесь галантность? Я надеюсь кое-что выведать у толстухи. Возможно, ваша Вероника делилась с ней переживаниями и событиями личной жизни.

Вероника действительно делилась. Тем же вечером коварный Дьяков выудил из сытой Тины все ее девичьи тайны. Краткий отчет о беседе, который он подготовил для шефа вечером, начинался с фамилии Бороздин.

Остановившись перед квартирой прабабки, Вероника присвистнула. Перед ней была мощная стальная дверь с оттиснутым в уголке названием фирмы-производителя. Такая дверь должна казаться ворам особенно привлекательной – она выглядела как обещание того, что за ней спрятаны сокровища Али-Бабы.

Когда Веронике позвонил адвокат и подтвердил, что прабабка хочет ее видеть, она не рискнула отказать. «Маргарита Прохоровна очень больна», – подчеркнул тот. Вероятно, его предупредили, что просто так, на чай, правнучка не заходит.

Последний раз Вероника видела прабабку десять лет назад, сразу после гибели родителей. Та вела себя словно безумная и так орала на Зою, что у Вероники захватывало дух. Больная от горя, она не поняла, с чего вдруг Маргарита Прохоровна так взъелась на свою внучку. Она исторгала из себя проклятия, широко разевая старушечью пасть, начиненную фарфоровыми зубами. И закончила сакраментальным:

– Можешь ни на что не рассчитывать! Ни копейки из моих денег ты никогда не получишь!

С тех самых пор тетка Зоя ни на что и не рассчитывала. Но почему разразился скандал, говорить отказалась наотрез. Устрашенная воспоминаниями, Вероника не отваживалась являться к прабабке одна. Кроме тетки Зои и ее отпрысков, родственников у нее больше не было, а тем вход в пятикомнатный мавзолей в центре Москвы был заказан.