– За это отдельное спасибо, – совершенно серьезно кивнула Ольга. – Но ты знаешь, о чем я.

– Оль, слушай, я никогда не спрашивал, про меня ты и так знаешь, а где твои родители?

– Погибли в автокатастрофе, – спокойно и без какой-либо драмы ответила Бушуева, – когда мне было четыре. Я выжила, меня воспитывала тетка. Но мы не общаемся, испортились у нас отношения, когда я выбрала вместо журналистики Академию ФСБ. Она – либералка прожжённая, искренне ненавидит все, что связано с сильной родиной, как, впрочем, и вся ее семья. Так что мы уже лет десять не разговаривали. Отдала мне, когда восемнадцать стукнуло, деньгами долю с отцовского бизнеса, который она к рукам прибрала, и на этом мы распрощались.

– Знакомо, – усмехнулся Вяземский. – У меня у приятеля, с которым пару раз копал, обратная история, сынок навальнистом был, ходил в майке с портретом недофюрера. В него и пивными бутылками кидали, и в спину плевали, и пинки отвешивали, про оскорбления молчу. И это он еще из дома не выходил.

Ольга весело рассмеялась этой бородатой шутке. Странно, уж она-то точно должна была ее знать, эти сектанты доставили конторе немало хлопот, готовая террористическая организация.

– И чем история паренька закончилась? – поинтересовалась Ольга. – Прозрел?

– Сидит, – покачал головой Вяземский. – Получил пятнадцать лет за терроризм. В двадцать втором три релейных шкафа на железке сжег, имбецил, выйдет, будет тридцать пять.

– Да уж, грустная страница нашей истории, ну да по-другому и быть не могло, запад активно обрабатывал молодежь последние двадцать лет. Вот у моей тетки, такие же уроды выросли, правда, трусливые, физически гадить не решаются. Все уехать мечтают, а может и уехали, давно не слышала ничего о них. Ладно, я побежала одеваться, мне еще такси вызывать, в пять буду ждать тебя на стоянке управления.

Радим поднялся и, притянув ее к себе, поцеловал.

– Хорошего дня. Кстати, где ключи от дома?

Ольга несколько секунд морщила лоб, вспоминая, потом увлекла его в коридор и вытащила из тумбочки в прихожей довольно тяжелую связку аж из десятка штук.

– Тут все, что у них были.

Радим кивнул и, сунув связку, которой вполне можно убить, себе в карман, снова поцеловал Бушуеву.

– Все, разбегаемся. – И, усевшись на пуфик, он начал надевать берцы. – Если что всплывет по мертвой ведьме, звони, хотя не факт, что буду здесь, возможно, придется в зазеркалье идти. Она на два мира живет.

– Опять натопчешь, – глядя на его ботинки, произнесла Ольга.

– Не натопчу. Специально перед тем, как идти к тебе, вымыл ботинки. Все, пока. Он поцеловал девушку в губы и принялся чертить на зеркале руну пути.

Выйдя в собственной квартире, Радим на всякий случай переоделся в одежду, в которой ходил в зазеркалье. Глянув в зеркало, он вздохнул, нужно будет позаботиться о новой, эта прилично износилась.

Зазвонил телефон, и Радим озадаченно посмотрел на экран смартфона. Интересно, что такое случилось, что Стас решил набрать его в восемь утра?

– Здорово, чего в такую рань? – поприветствовал он друга.

– И тебе не хворать. Нужна помощь, Галка пропала, она задержалась допоздна на работе, я уложил детей и сам вырубился, так вот, она домой не вернулась. Я звоню, мобила отключена. Не знаю, что делать.

– Встречаемся возле ее работы, – Радим бросил взгляд на часы, – через полчаса, быстрее не доеду.

Он стянул форму и оделся точно так же, как ходил в Васино: тактические штаны, берцы, водолазка, кожанка.

Три минуты, и он уже выруливал со двора на своем вранглере. На поездку ушло сорок минут, десять он потерял в небольшой пробке, в самом центре столкнулись на перекрестке две машины, и поток едва полз. Галина была главным бухгалтером в одной строительной фирме, довольно крупный для Энска застройщик. Стас нервно курил рядом со входом, ему от центра было ехать ближе.