В первые же дни войны были отмечены факты и антисоветских выступлений. Например, 23 июня в селе Никитине Починковского района Горьковской области на одной из улиц неожиданно появился лозунг «Долой Советы!», написанный кистью крупными буквами на слоновой бумаге. На Арвинском спиртзаводе один из плотников заявил: «Лучше буду сидеть в тюрьме, но защищать большевиков не пойду». А в Ждановском районе Горького люди, начавшие рыть в земле щели на случай бомбежки, слышали из соседних домов насмешки такого характера: «Ройте, ройте, голубчики, себе могилки».[6]

В другом крупном поволжском городе – Саратове – в первые дни войны были выловлены 40 человек, проводивших «пораженческую агитацию» и «восхвалявших фашистскую Германию и гитлеровский режим». В самом городе одновременно возникли большие очереди за продуктами, а наиболее предусмотрительные граждане центнерами скупали муку, соль, спички и хлеб. Милиция приняла меры в духе времени. Ею были арестованы 74 «скупщика продовольствия», что, впрочем, нисколько не снимало проблему спекуляции, а лишь загоняло ее в подполье и повышало цены.[7]

В Советской России дефицит товаров был делом совершенно обыденным и привычным. В стране всегда чего-то не хватало, что-то исчезало с прилавков до того, как к ним подходил покупатель. Причем в провинции дело традиционно обстояло еще хуже. Поэтому создание собственных «стратегических запасов» было делом выживания. Наиболее ценились в этом отношении вышеперечисленные соль и спички, а также сахар. С одной стороны, все это не имело сроков годности, с другой – эти товары всегда можно было продать или обменять. Сахар вообще являлся «стратегическим сырьем», поскольку использовался при изготовлении самогона.

Все эти факты говорили и о том, что, несмотря на массовые репрессии, отсутствие свободы слова и многолетнее неистовство пропаганды, изжить оппозиционные и антисоветские настроения у довольно большой части общества все же не удалось.

В целом все «шло хорошо», пока 3 июля вся страна не услышала из «радиотарелок» полумертвый и трагический голос Сталина. В своем обращении вождь СССР, уже осознавший, что страна, как и в 1812 году, находится на краю гибели, впервые использовал слова «великая» и «отечественная», причем раздельно. В привычном же нам виде это словосочетание впервые было применено в статьях газеты «Правды» и поначалу воспринималось не как термин, а как одно из газетных клише, наряду с другими подобными словосочетаниями: «священная народная война», «священная отечественная, народная война», «победоносная отечественная война» и т. п. Название «Отечественная война» было официально закреплено только 20 мая 1942 года вместе с введением ордена с одноименным названием.

По всей стране тем временем началась мобилизация. Первоначально под нее подпадали военнообязанные 1905–1918 годов рождения, то есть лица в возрасте от 23 до 36 лет. Первым днем явки назначалось 23 июня. Сотни тысяч мужчин и женщин получали повестки, являлись в военкоматы, а потом отправлялись в эшелонах на фронт. Абсолютное большинство из них, призванных первыми, уже никогда не вернутся либо возвратятся калеками. Кстати, в СССР воинская обязанность была именно всеобщей, то есть касалась лиц обоего пола, хотя призывали слабый пол гораздо реже. Грань между миром и войной была незримой, и смену реальности люди восприняли не сразу. Многим казалось, что это всего лишь какой-то маскарад, недоразумение и скоро все разрешится.

Нина Дегтева[8]