Различные регламентации касались и мужского костюма. 4 сентября 1799 г. последовало запрещение немецких кафтанов и «сюртуков с разноцветными воротниками и обшлагами; но чтоб они были одного цвета». Не была забыта и прическа. 2 апреля было запрещено иметь тупей (чуб. – А. В.), на лоб опущенный. 17 июня 1800 г. велено носить широкие большие букли, а 12 августа – «чтобы никто не имел банкенбард (бакенбард. – А. В.)».

Воцарение двадцатитрехлетнего Александра I, так же как и начало царствования его отца, отразилось прежде всего в семантике костюма. Мало кто понимал тогда, что на российский престол взошел далеко не ординарный человек, весьма осторожный и часто непредсказуемый в своих решениях. Позднее шведский посол в Париже Лагербиелне так характеризует Александра I: «Он тонок в политике, как кончик булавки, остер как бритва, и фальшив, как пена морская»[209]. Еще ничего не было решено, но внешне бросались в глаза вновь появившиеся атрибуты запрещенной при Павле I моды. Щеголи снова причесывались «а la Titus (прическа Тита Флавия Веспасиана: завитые и начесанные на лоб волосы), на улицах мелькают круглые шляпы и длинные со штрипками под обувь для лучшего натяжения брюки-панталоны. Писатель Анри Труайя писал: «Все единодушно восхищаются высокой статной фигурой Александра, тонкими чертами его лица, мечтательными и мягкими голубыми глазами, вьющимися светлыми волосами, ямочками на подбородке и чарующей улыбкой, унаследованной от Екатерины… Он сам любуется собой, любит красивые жесты и театральные речи, которые так воздействуют на публику…»[210] Великий князь Николай Павлович остался верен памяти отца. Позднее ему было разрешено носить мальтийский крестик в петлице, награду, запрещенную при Александре I. Отечественная война 1812 г. только кратковременно приостановила галломанию дворянского общества. Напрасно Ф. В. Ростопчин и почти вся отечественная периодика высмеивали подражание французам. Это было общее поветрие, тем более что большое значение в жизни тогдашнего дворянского общества играла ее величество мода. Люди в основном состоятельные (как будущие декабристы) пытались уследить за быстро меняющейся модой. По портретам и модным картинкам в журналах мы можем представить, как выглядели франты того времени (когда носили не мундир, а партикулярный костюм) и их близкие.

Дамскую моду уже более полутора столетий диктовала Франция, мужскую – с конца XVIII в. – Англия. Недаром в «Евгении Онегине» А. С. Пушкина литературный герой «как денди лондонский одет». Однобортный сюртук у мужчин с полочками, скошенными назад от уровня талии до закругленных углов пол, достигавших бедра, в 1825 г. стал называться редингот[211]. Наполеоновские войны оказали влияние на общий стиль. С 1800 по 1820 г. модники носили высокие сапоги. Некоторые фасоны были взяты из военной униформы и названы именами полководцев и генералов. Были популярны сапоги «Веллингтон» (высокие сапоги без отворота, впоследствии так стали называться резиновые сапоги), полусапожки «Блюхеры» и «Альберт». Ботфорты и гусарские сапоги достигали середины голени сзади, поднимаясь мысом спереди почти до колена; они были на низких каблуках и шились из черной кожи. Гусарские сапоги были с отвернутыми голенищами[212]. В свою очередь «казацкая мода» и подражание казакам также были модным поветрием в посленаполеоновской Европе. В России это проявлялось меньше. Так же, как и в Европе, появились, однако, «казаки» – широкие штаны, присборенные на талии и стянутые шнурками вокруг лодыжек.