С большой неохотой, под влиянием императрицы Александры Федоровны она согласилась на брак 5 июня 1836 г. Софья Карамзина писала своему брату Андрею: «Сообщаю тебе о "золотой свадьбе": M-lle Аврора Шернваль выходит замуж за богача Павла Демидова. Какая разница с той скромной судьбой, которая ожидала ее в лице Муханова»[190]. Свадьба была отложена из-за болезни жениха и состоялась в Гельсингфорсе 21 ноября 1836 г. Свадебным подарком Павла Демидова был алмаз Санси весом более чем в 53 карата, некогда принадлежавший бургундскому герцогу Карлу Смелому и барону Санси. Аврора сделала подарок великой княжне Ольге Николаевне, она послала ей «слезу своего сердца», маленькое черное эмалевое сердечко со скромным бриллиантом. Через четыре года Павел Демидов умер, и Аврора вторично, в 1846 г., вышла замуж за сына Н. М. Карамзина Андрея Николаевича Карамзина (1814–1854), убитого позже под Силистрией. Аврора блистала на придворных балах, поговаривали, что ею увлечен царь. Когда Николай I назвал новый спущенный на воду фрегат «Аврора», то заметил при этом, что корабль будет тезкой одной из самых красивых женщин столицы – Авроры Карловны Карамзиной.

Примером «фрейлины-долгожительницы» была княгиня Наталья Петровна Голицына, урожденная графиня Чернышева (1741–1837), явившаяся прототипом графини в «Пиковой даме». Фрейлина «при пяти императорах», она скончалась в один год с А. С. Пушкиным.

Весной 1838 г. фрейлиной была назначена Варвара Аркадьевна Нелидова (умерла 1897), упоминавшаяся племянница Е. И. Нелидовой, ставшая фавориткой Николая I. Она была дочерью А. И. Нелидова, действительного тайного советника, санкт-петербургского предводителя дворянства. Это о Нелидовой – «Аркадьевне», как называл ее Николай I, – писала А. Ф. Тютчева: «Другим влиятельным лицом при дворе была M-lle Нелидова, которая к моему поступлению во дворец уже пятнадцать лет как состояла фрейлиной. Ее красота, несколько зрелая, тем не менее еще была в полном своем расцвете… Известно, какое положение приписывала ей общественная молва, чему, однако, казалось, противоречила ее манера держать себя, скромная и почти суровая по сравнению с другими придворными. Она тщательно скрывала милость, которую обыкновенно выставляют напоказ женщины, пользующиеся положением, подобным ему. Причиной ее падения не было ни тщеславие, ни корыстолюбие, ни честолюбие, она была увлечена чувством искренним, хотя и греховным, и никто даже из тех, кто осуждал ее, не мог отказать ей в уважении, когда на другой день после смерти императора она отослала в инвалидный капитал[191] те 200 ООО р.[192], которые он ей оставил по завещанию, и окончательно удалилась от света, так что ее можно было встретить только во дворцовой церкви, где она ежедневно бывала у обедни…»[193]

Так как не все фрейлины были эффектны и красивы, далеко не у всех сложилась личная жизнь. Великая княжна Ольга Николаевна вспоминала о фрейлинах, окружавших ее в детстве: «Между ними была маленькая, пожилая мадемуазель Плюскова, отпугивавшая нас своими ледяными руками, тем более что, захватив руку в свою, она долго ее не отпускала. Она была крайне бдительна, часто наблюдала за нами в дверную щель… Она была неравнодушна к баталисту Ладюрнеру (Ladurner; Ладурнер Адольф Игнатович. – А. В.) и часто навещала его в ателье в Эрмитаже. Как только о ней докладывали, чтобы ее спугнуть, он начинал бить в барабан..»[194] Речь идет о фрейлине императрицы Елизаветы Алексеевны Наталье Яковлевне Плюсковой (ок. 1780–1845), выпускнице Смольного института 1797 г., знакомой Карамзиных, В. А. Жуковского, П. А. Вяземского и А. И. Тургенева. Позднее она стала женой учителя, преподававшего Елизавете Алексеевне английский язык.