Когда я повторяю примерно то же, мне иногда возражают:

– Вы упускаете из виду, Фёдор Григорьевич, что сейчас не прежнее время, теперь почти все операции делают под наркозом.

– Нет, я ничего не упускаю. Знаю, что операция может пройти безболезненно. Но возьмите вы подготовку к операции. Сколько раз больного уколют, прежде чем он уснёт. А ведь как, какими руками уколют? Я видел нередко слёзы на глазах у больных, когда неумелые руки врача пытались сделать обычное вливание. А чего стоит человеку ожидание операции – тревожные думы, сомнения? А после операции?! Недавно мне самому делали операцию под наркозом. Действительно, я ничего не ощущал, но, когда проснулся, я почувствовал такие нестерпимые боли, что тут же приказал сделать себе укол морфия внутривенно. А больной-то приказать врачу не может, он может только стонать и просить, и смотря, на какого врача попадёт. Не на всех эти просьбы и стоны действуют.

Я отлично на себе испытал, что значит «безболезненные» операции под наркозом. И это при условии бережного отношения к больному. А если со стороны врача нет такого подхода, то страдания больного удесятеряются. Вот почему я не устаю повторять: к нам идут не для удовольствия. К нам приходят люди со страданиями, и наша задача их облегчить, но не отталкивать больных от себя – мы, мол, этого не делаем!.. На такую отговорку вполне логичным будет вопрос:

«А почему не делаете? Почему одни делают, а вы не делаете? Ведь те, другие врачи, которые делают, они такое же образование получили, в тех же вузах учились. Так почему же они делают, а вы нет?»

Если уж ты вынужден отказать больному, то делай это не с пренебрежительным видом, как будто геройство совершаешь, а с чувством вины перед больным, с сознанием, что ещё не научился тому, чему обязан был научиться. И долг твой помочь больному, отыскать такого врача, который лечит, а не отказывать и не отпихивать больного от одного врача к другому, как футбольный мяч.

Как-то в нашу клинику пришла старушка со сломанной рукой. Руку у неё хотели отнимать. Она пришла в клинику и попросилась на приём к профессору. Женщина рассказала: «Упала и сломала себе руку. Пошла в поликлинику. Там женщина-травматолог стала смотреть, щупать, вертеть руку так, что я от боли кричала и чуть не потеряла сознание.

Гипс накладывал молодой практикант. Делал он это как-то грубо, болезненно, а врач даже не подошла, не посмотрела. Пришла домой, а боли в руке не только не успокоились, а стали хуже прежнего. Всю руку страшно разламывало. К вечеру рука отекла и боли стали нестерпимы.

Позвонила в «Скорую». Там сказали: «Надо терпеть», – и повесили трубку.

Кое-как дождавшись утра, пошла в поликлинику. Врач-травматолог, даже не взглянув на руку, сказала: «Надо терпеть». С тем я и ушла. К вечеру, когда терпеть стало уже невозможно, пошла в больницу, в приёмный покой, и стала просить дежурного хирурга посмотреть руку. Тот как взглянул, так и ахнул. Тут же сам осторожно снял гипс. Оказалось, там уже кожа от давления омертвела. Хирург предложил положить меня в больницу, прямо без направления, потому что от того места, где омертвела кожа, пошло нагноение, воспалились отломки костей. Сейчас, говорят, собираются отнять руку, чтобы спасти жизнь», – вся в слезах закончила женщина.

Профессор набрал номер телефона хирургического отделения больницы. Сообщил своё мнение: «Жизнь больной вне опасности, и руку нет необходимости отнимать». Договорились о ходе дальнейшего лечения.

Так профессор и времени затратил немного, и больной оказал радикальную помощь.