- Мам, давай, вы потом наговоритесь? - отец прервал наши излияния чувств. Он очень всего этого не любил. - Мне нужно быстро поесть и убегать. Дел невпроворот. Да еще и Настасья забот подкинула.

Вот так - всегда. Что бы ни приключилось, он всегда находил повод в чем-то меня упрекнуть. Даже когда по делу что-то предъявлял, от этого становилось больно.

- Ну, пойдемте. Там уже все остыло, наверное. Но я разогрею, быстренько. - Бабушка, взяв меня за руку, словно боялась снова потерять, шустро посеменила на кухню. - А ты, Денис, с Настей не говори так! Будто сам не был молодым. И мне седины не добавил.

Она зыркнула грозно из-под седых бровей. Так, что любой другой растерялся бы. Но только не отец. У него взгляд был похлеще бабушкиного.

- Вот потому и говорю, что знаю, до чего глупость и бесшабашность может довести! И Насте таких ошибок в жизни не надо!

Это был запрещенный прием. И все об этом знали прекрасно. Поэтому замолчали, каждый уткнувшись в свою тарелку. Бабуля - в  чашку с любимым травяным чаем.

Ошибка в жизни, надо так понимать, -  это я. Анастасия Денисовна Астафьева. Рожденная Астафьевой Мариной по залету, и почти сразу же ею брошенная на шею папы. Папа эту ошибку признал, а потом всю жизнь старался исправить. Вот только, дети, в отличие от других ошибок, ластиком не стираются и кнопочкой «делит» их не удалишь. Остается только вкладывать все силы в их воспитание и беречь от подобных же проколов.

Мама и вовсе поступила просто: меня отцу сплавила и унеслась в неведомые дали. Появлялась раз в пятилетку, дарила подарки, опоздавшие на несколько лет, вытирала несуществующие слезинки… Сообщала, что очень своею дочерью гордится, и снова исчезала надолго.

- Папа… если ты не хочешь заниматься моими проблемами, так и скажи… - Не выдержала, все-таки. Не могу переносить, когда тыкают носом в мое нежеланное появление на свет.

- А разве я сказал такое когда-нибудь? - отец вздохнул, поднимая на меня тяжелый взгляд.

- Ну, ты про ошибки молодости всегда неспроста начинаешь…

- Я их наворотил, мне последствия и разгребать. Угомонись, Настя. И лишнего не придумывай. Ты - моя дочь, и об этом я никогда не жалел. - Он встал из-за стола, уже на ходу прощаясь. - Мама, спасибо, все очень вкусно. Проследи, пожалуйста, чтобы эта пигалица никуда из дома не усвистала.

- Пап, а ты мне сообщишь, когда станет понятно, что можно сделать? - я рванула за ним. Спрятаться дома - это, конечно, классно. Но ведь Глеб еще где-то сидит, избитый и связанный, а мы  ничего для него не сделали.

- Когда разберусь, тогда и скажу. - Он опять был суров и непреклонен донельзя. - А пока выключи телефон. А лучше - отдай-ка его мне.

- Но… Зачем? И как я буду без него? - не понравилась эта идея совсем. Словно первоклашку наказывал.

- Затем. Чтобы не было искушений включить его и кому-то звонить. Или на звонки отвечать.

Вздохнула. Не та ситуация, чтобы капризничать и доказывать свое право на самостоятельность. Я это право профукала  окончательно, как только о помощи попросила.

Отец забрал телефон, рассмотрел заставку - а там была полная чернота, вместо нашей с Глебом фотографии, невесело ухмыльнулся.

- Планшет и ноутбук - тоже сюда неси.

- Но, пап..

- Никаких «но». Делай, что велено!

- А чем я заниматься буду целый день? - вообще не могла представить, как можно остаться без гаджетов до самого позднего вечера.

- Бабушке помоги. Научись у нее носки вязать. Может, когда-нибудь пригодится…

Бабушкины носки были притчей во языцех для всех наших родственников. Она вязала их с какой-то невероятной скоростью и одаривала всех родных и знакомых. При каждой встрече - новую пару вручала. Не важно, что никто такие давно уже не носил.