— Причину своего поведения не расскажешь?

Раздумываю немного. Пытаюсь сформулировать хоть какую-то мысль, но не выходит, честно говоря.

— Ну я… Я… У меня… Ты знаешь же… Я… — рассматриваю свой маникюр.

— Содержательно.

Вскидываю взгляд, замечая папину ухмылку.

— По существу что-то будет?

— Они просто придираются. Все, пап. Все ко мне придираются, потому что я говорю правду, которая им не нравится.

Папа закатывает глаза.

— Опять, Майя? Хватит играть в прокурора. Мы с тобой это уже обсуждали. Ты прекрасно знаешь, что я к вашему директору тоже не питаю каких-то положительных эмоций, но тем не менее… Голубева вроде нормальная тетка. У тебя с ней конфликтов никогда не было. Поэтому еще раз спрашиваю, что происходит?

— Я не виновата, — дую губы, сложив руки на груди, а потом пускаю слезу.

С папой иногда такое прокатывает. Но, судя по его взгляду, явно не сегодня.

— А кто виноват?

Папа смотрит на меня вроде серьезно, а вроде будто вот-вот засмеется.

— Новенький. Он на всю голову больной! — выпаливаю быстрее, чем успеваю подумать.

Папа прищуривается, а мне хочется прямо на скорости выйти из машины. Ну вот как? Как я могла проболтаться?

— Новенький?

— У нас с ним маленькая война. Он толкнул меня в бассейн, а я его в подсобке заперла, — прикусываю нижнюю губу. — Нас к директору вызывали, — вздыхаю, решая рассказать все как есть, но все же так, как выгодно мне. — Орлов ругал, ну я и высказала, что это все Мейхер, а я тут ни при чем, — вытягиваю губы трубочкой и смотрю в потолок.

Красивый такой. Белый-белый. Интересно-о-о-о…

Папа, кажется, даже подвисает.

— Ну и вот, — пожимаю плечами.

— В бассейн толкнул?

— Пап, я сама разберусь, ладно? Ничего страшного не случилось.

— Значит, в бассейн. А Орлов, судя по всему, решил выслужиться, правильно я понимаю? Мейхер — это же металлург?

— Наверное. Я не интересовалась, — растягиваю гласные во всем предложении. — Только не ходи в школу, ладно? Пообещай мне, что не пойдешь, пап! И маме не говори ничего. Я разберусь сама. Я уже взрослая.

— Взрослая, — эхом басит папа. — Мне в школу идти, когда тебя с крыши столкнут?

— Никто меня не столкнет. У нас мир уже. Око за око и все такое было. Так что мы проехали. Дружим. Правда, — улыбаюсь.

— Ладно, но если что-то произойдет, Майя…

— Я поняла. Если что, я сразу тебе расскажу. Обещаю. О, мы почти приехали, — верчу головой по сторонам.

Как только оказываюсь дома, бегу к себе «делать уроки». На самом же деле руки так и чешутся включить телефон Арса и хорошенько его прошерстить. Минут тридцать хожу из угла в угол, яро перебарывая в себе это желание, но потом не выдерживаю. Включаю и пускаюсь во все тяжкие.

Листаю фотки. В какой-то момент залипаю на смонтированном видео. Оказывается, Мейхер умеет управлять вертолетом. С инструктором, конечно, он Арса в кабине и снимает. Дальше идет куча роликов с горнолыжки, тусовок на яхте, в клубах…

Переписки не трогаю. Это, конечно, стоит мне колоссальных усилий. А когда уже хочу отложить телефон Мейхера в сторону, на него падает сообщение от Марата. Случайно свайпаю, и оно открывается.

«Привет Ольке передал. Опережаю твой вопрос — врач сказал, что у нее все стабильно. Ночевать не приеду».

Ставлю на сообщение реакцию «ок» и закрываю мессенджер.

Врач?

Кто такая Олька и почему она в больнице?

Становится стыдно, если честно. Прячу телефон Арсения в ящик стола и сажусь за уроки.

Папа заглядывает ко мне в шесть.

— Учишь еще? — спрашивает, стоя в дверях.

— Нет, все уже. Сейчас переоденусь, и за мамой поедем. Да?

— Собирайся тогда.

Пока я навожу марафет, слышу, как папа говорит по телефону в соседней комнате.