Не ожидая сама от себя, я открываю рот и начинаю послушно рассказывать.

- Это случилось во время отпуска родителей. Мне тогда было шесть. Мы…плыли на лодке или катере, я плохо помню. Папа, мама, я и еще человек десять отдыхающих, некоторые из которых тоже были с детьми. Капитан и его помощники что-то там не рассчитали, напутали. Поднялся шторм, и катер перевернулся. Я не умела плавать. И не знаю, почему на нас не были надеты спасательные жилеты. Наверное, никто не думал всерьёз, что что-то может произойти. Я не знаю. 

- Дальше, – требует он, потому что я замолкаю.

- У людей началась паника и папа…он кинулся нас спасать. Мама, как и я, не умела плавать, а нас отбросило в разные стороны. Там вообще началась такая неразбериха, многие даже получили травмы. И папа не успел спасти нас обеих. Ему пришлось….

На мои глаза вновь навертываются слезы. Как всегда, на этом моменте. Но я нахожу в себе силы закончить рассказ, раз уж начала.

- Ему пришлось выбирать, к кому из нас плыть. Он выбрал меня, а мама….В общем, папа спас меня, а маму не успел. И она утонула в тот день.

Я замолкаю и снова отворачиваюсь.

Вновь пытаюсь согреться под струями воды.

Влад опять осторожно притягивает к себе и некоторое время мы стоим молча.

- Не могу поверить, что рассказала все это тебе, - говорю и вздыхаю.

- Почему?

- Не знаю. Обычно я...не говорю об этом. Тем более с...

Хочу сказать, с малознакомыми парнями, но заканчиваю более лаконично.

- ...ни с кем.

Он молчит. И я молчу тоже, прислушиваюсь к себе.

- Это ведь еще не все? – первым прерывает молчание Градов.

Я не отвечаю.

- Стась, что было потом?

- Потом ничего хорошего. Папа начал…

Медленно, но верно скатываться по наклонной, а если проще, нещадно пить и постепенно терять человеческий облик. Нам даже пришлось продать квартиру в нормальном районе и переехать в общагу.

- Винить себя, – говорю вслух, - папа начал винить во всем себя. В том, что не спас маму.

- И ты тоже?

- Что я?

Выходит нервно, как бы я не старалась это скрыть.

Оборачиваюсь к Градову и вновь встречаюсь с внимательным взглядом светлых глаз.

- Ты тоже винишь себя в смерти мамы?

Не знаю, зачем ему это знать, но парень смотрит, не отрываясь, и ждет ответ. 

- Да, я тоже, - произношу осторожно, - ведь, если бы не я, то…он мог бы спасти ее и…она осталась бы жива. Они были бы счастливы сейчас.

Влад слушает с таким лицом…если бы я могла думать, что он может испытывать какие-то чувства, то вот сейчас как раз такой момент.

- Что? Будешь жалеть? – говорю резко, потому что не хочу его жалости.

Банальное «как жаль, я очень сочувствую» я слышала уже сотни раз, и просто кивала в ответ. Но никто из этих людей не знает, сколько боли скрывается внутри в этот самый момент.

«Время лечит». Конечно. Не у одной меня произошла в жизни подобная трагедия, но очередного «Как жаль, очень сочувствую», тем более от Градова, я не хочу.

Но он и не говорит.

- Жалеть? Нет, даже не собирался. Разве что ты сама себя жалеешь.

- Я?

- Да, ты. Отличница, староста. Все время ищешь одобрения. Делаешь все, чтобы доказать себе и другим, что ты достойна того, чтобы оставаться в живых.

Откуда он? Вот черт. Но все же нахожу в себе силы ответить, раз уж мы сейчас говорим по душам, хоть и место для этого совсем не подходящее.

- Если бы не я, он спас бы ее, и они жили бы счастливо, - произношу вслух свою самую главную боль.

- Ты правда так считаешь?

- Конечно.

- Зная, что утонула их дочь? Они жили бы счастливо?

- Они бы справились.

- Не так-то легко справиться с. ..таким. 

В его голосе что-то проскальзывает. Что-то...что заставляет сомневаться в своем мнении и задуматься над тем, откуда в нём такая уверенность.