– Хочешь, я помогу? – предлагаю я. – Вдвоём будет веселее!

– Давай, – соглашается Саша, и мы с ней выходим из моей квартиры.

Выходим, и чуть не спотыкаемся о сидящую возле двери большую мягкую игрушку! А если точнее, симпатичного серого лемура. Я поднимаю его с пола, и понимаю, что он держит в лапах маленькую открыточку. Разворачиваю её, и читаю вслух: «Не грусти».

– Ева, сколько же у тебя поклонников! – начинает смеяться Саша. – Пару дней назад был медвежонок с тюльпанами, а теперь этот странный лемур!

– Ну, я думаю, что поклонник один и тот же, – отвечаю я, внимательно изучив надпись на открыточке. – Почерк, в принципе, похож… Но только почему лемур? Почему не зайчик, не котик?

– А на этот вопрос ответ простой. Ты оригиналка с синими волосами, значит, и подарок должен быть оригинальным, – Саша гладит своего розового зайца. – Ну что, заноси домой лемура, и пойдём ко мне?

– Да, сейчас выйду, – я захожу в квартиру, и прячу игрушку в своей комнате, чтобы, не дай бог, родителям на глаза не попался.

Они меня после медвежонка с тюльпанами уже заколебали своими подколами и вопросами!

На следующий день я в прекрасном настроении прихожу в школу, думая о том, как расскажу стихотворение на уроке литературы, и как Инна Валерьевна удивится тому, с каким выражением я умею читать стихи. Как обычно, подхожу к кабинету, устраиваюсь с учебником на подоконнике, начинаю повторять… И вдруг слышу до боли знакомый голос.

Поворачиваю голову, и вижу Глеба в окружении наших мальчишек.

– Да, отец решил, что мне пора вникать в клубный бизнес, поэтому выбраться на уроки на прошлой неделе не получилось, – самодовольно вещает этот болван. – Я много пропустил? Было что-то интересное?

– Да так, ничего стоящего, ­– пожимает плечами Серёга. – Думаю, вникать в клубный бизнес было в разы интереснее! Я бы с удовольствием сменил скучные уроки на горячую клубную тусу!

– Ну, на клубную тусу бизнес похож не очень сильно, – Глеб еле заметно приподнимает уголки губ. – Скорее, на сложный урок, в который входят финансы, бухгалтерский учёт, маркетинг, поставки и всё в таком духе. А ещё управление персоналом, это вообще отдельная история.

– Понятно, – делая вид, что всё понял, кивает Никита.

– Круто! – восхищается Антон.

А я ничего не могу с собой поделать, и, не отрываясь, смотрю на Глеба. Очевидно, одноклассник чувствует это, потому что внезапно поднимает опущенные в пол глаза, и наши взгляды встречаются. Встречаются, и мне кажется, что, если бы я не сидела на подоконнике, а стояла, я давно бы рухнула от того, как он на меня смотрел.

В его взгляде читаются и любовь, и отчаяние, и надежда, и боль… А может, я просто всё это себе напридумывала, потому что не проходит и секунды, как Глеб отводит взгляд, и продолжает болтать с мальчишками.

Он точно видел меня. Видел, и даже не поздоровался. Как будто мы друг другу вообще никто! Как будто он не позвал меня с собой тогда гулять и не поцеловал на заснеженном пляже. Как будто я для него пустое место.

Но я не собираюсь терпеть неясность и недосказанность, поэтому кладу учебник в сумку, спрыгиваю с подоконника, и иду в направлении кучки мальчишек, слушающих разглагольствования Глеба.

– Отойдём, нужно поговорить, – говорю я однокласснику.

Глеб удивлённо приподнимает брови, кивает мальчишкам, мол, отойдёт ненадолго, и послушно идёт за мной следом. Мы отходим в тихое место, и я наконец задаю ему все вопросы, которые накопились у меня за время его отсутствия.

– Где ты был, почему не был в школе? Почему не брал трубку? Почему не принял мою заявку в друзья? Почему делаешь вид, что мы незнакомы?