Мои руководители были заняты обсуждением каких-то вопросов со штаб-квартирой ФБР, вносили последние изменения в план операции, договаривались о поддержке со стороны местной полиции и в горячке момента ничего не замечали, хотя и находились в той же комнате. Но я, будучи командиром группы, не мог проигнорировать тот факт, что боец был сам не свой. Нет ничего хуже, чем решать вопросы личного характера. Возможно, этот эпизод прошел бы незамеченным, если бы я оставил его при себе. Скорее всего, это никак не сказалось бы на исходе операции. Но я-то все знал, и мне нужно было что-то решать. Я не мог позволить этому бойцу участвовать в операции, где могла завязаться перестрелка в условиях города. Решение нужно было принимать быстро. Я как руководитель не мог рисковать жизнью подчиненного, особенно если риска можно было избежать, хотя это и сопрягалось с определенными издержками. Ведь, возможно, этому бойцу очень хотелось поучаствовать в такой важной операции, арестовать преступника и спасти молодую женщину, которую, по словам родственников, удерживали против ее воли.

Я подошел к спецагенту, который руководил всей операцией и как раз докладывал по телефону текущую обстановку в штаб-квартиру, и сказал:

– Я должен отстранить одного члена группы от участия в миссии.

Произнеся эти слова, я поймал себя на том, что никогда не говорил ничего подобного за все двадцать лет службы в спецназе.

– Поступайте, как считаете нужным, – ответил он, демонстрируя полное доверие ко мне, но затем заметил, что я хочу что-то добавить, и кивнул головой, как бы побуждая меня продолжать.

– Кроме того, я сам намерен отстраниться от операции, – сказал я.

Сначала он просто уставился на меня, словно не веря своим ушам, а затем прикрыл рукой микрофон телефонной трубки и внимательно посмотрел мне в глаза. Похоже, он только сейчас начал понимать, что мне пришлось пережить в тот день.

Он спросил, уверен ли я. Я подтвердил.

– Тогда поступайте, как считаете нужным, – тут же повторил он. – Я доверяю вашему решению.

Так я выбыл из важной операции спецназа. Мне это далось нелегко, особенно если учесть, что все тяготы легли на плечи моего заместителя, да и остальные члены группы были в недоумении, что происходит. Однако это было необходимо, и я как командир был обязан так поступить.

Операция прошла без происшествий, никто не пострадал.

Что же со мной случилось? С течением времени неочевидные поначалу мотивы моего решения начали просачиваться на поверхность. Неделей раньше умерла моя бабушка, и я все еще находился под впечатлением от этой тяжелой потери. Я горевал, мне было больно, хотя я и полагал, что смогу справиться с этими чувствами. Окружающим в то время могло показаться, что я демонстрирую больший стоицизм, чем обычно, и меньше шучу. Но когда все заняты делом, очень легко проглядеть, какие эмоции испытывают те, кто находится рядом. Мои эмоции влияли на мышление. К счастью, я вовремя это обнаружил.

Спецагент сказал очень важные слова: «Поступайте, как считаете нужным». Но всегда ли мы осознаем, какие действия нужны в данный момент? И как мы их выполняем? Все начинается с умения владеть собой.

Мы часто ставим знак равенства между умением и навыком. Навык – это качество, позволяющее на основе способностей изготовить, скажем, скрипку Страдивари или изваять величественную статую. Но умение и навык – это разные вещи.