Временами опять ощущаю на себе взгляд, но каждый раз никого не замечаю, когда осматриваюсь. Если днем мне было относительно комфортно даже с этим непонятным присутствием, то, когда солнце начало стремительно заходить за горизонт, становится не по себе. Возможно, я себя накручиваю, но оставаться вдалеке от лагеря больше не буду, мало ли какие хищники здесь водятся.

По дороге обратно в мысли опять возвращается образ Рагнара. Как бы я ни была на него зла, все же оставлять раненого мужчину на произвол судьбы не буду. Иначе угрызения совести замучают. И спать все равно возвращаться в его палатку. Там безопасно. Ну, относительно безопасно.

Уже прохожу мимо кухни, но все же останавливаюсь и набираю Рагнару еды, а потом немного и для себя. Скорее всего, его уже покормили и буду выглядеть глупо, но вот не могу спрятать свою заботу поглубже в недра, она прорывается в самый неподходящий момент.

С другой стороны, могу сказать, что еду взяла для себя и все. Вообще не понимаю, почему я так нервничаю. Вовсе не обязана перед ним отчитываться. Вместо того чтобы заниматься своими делами, размышляю, как буду оправдываться перед мужчиной. Снедаемая противоречиями, направляюсь к палатке, словно на казнь.

Во мне борются две противоположности. Пока побеждает светлая сторона, которая беспокоится за этого несносного мужчину. Которая вопреки логике тянется к нему, как мотылек к пламени.

Он может меня погубить, а я покорно ныряю в его сети, чтобы быть ближе.

Наивно и безрассудно.

Похоже, все мои убеждения и наставления летят в бездну, когда представляю, что мужчине плохо. Каким бы ни был Рагнар, он нуждается в заботе, простом сочувствии. Корю себя, но ничего не могу поделать с этим рвением. Уже почти дохожу до палатки, как меня перехватывает Сакар. Весь день его не видела, и не сказать, что встреча мне приятна.

Я благодарна ему за спасение, но это не отменяет того факта, что мужчина мог предотвратить ситуацию, а он не стал.

– Айла, подожди! Нам нужно поговорить.

Мужчина перегораживает дорогу, теперь либо разговаривать, либо позорно сбегать. А второй вариант позволить себе не могу. Нужно держаться стойко, не выказывая своих страхов и опасений.

– Я тебя слушаю, – отвечаю сдержанно и вздергиваю подбородок повыше.

– Я хочу объясниться. Признаю, что поступил жестоко по отношению к тебе, ты не заслужила такого отношения. Я был поблизости все время, чтобы миры не переходили границ, но потом меня отвлекли. Это не оправдание, но…

Сакар замолкает, чтобы обдумать дальнейшие слова, а я поражаюсь. Значит, он понимал, к чему все идет, и не препятствовал, позволил сполна насладиться моей ошибкой. Так сказать, преподал урок.

Его я надолго запомню, стереть воспоминания того вечера еще не скоро получится. Единственное, на что уповаю, – чтобы обрывки воспоминаний не приходили ко мне в кошмарах. Не ожидала я от Сакара такой подставы. Пока я размышляю, как вообще реагировать на его признание, мужчина продолжает:

– Послушай, мы давно не заезжали в деревни, и воины… – сглатывает и опять замолкает.

Вот теперь я могу закончить за ним предложение:

– Они давно не были с девушкой и решили воспользоваться мной, как самой доступной и незащищенной. Сакар, ты ведь понимаешь, что это не оправдывает их действий ни в коей мере! Почему, когда я была в полной твоей власти, обнаженная и напуганная, ты не воспользовался ситуацией. Тебя никто бы не остановил, но ты и пальцем ко мне не притронулся! – возмущенно восклицаю.

Хотела быть хладнокровной, показать, что все в прошлом и я справилась, но это не так. Могу обманывать окружающих и показывать, что мне нипочем все, что произошло, но себя-то обманывать глупо.