– А тебя, Озбер, никто и не звал в Россию. Сидел бы в своей Америке, – неожиданно для себя выдала я.

Патрик запыхтел, как чайник, и тут же взорвался в крике:

– Ты совсем офигела, мышь? Как ты разговариваешь с будущим мужем?

– Извини, но твои планы не осуществятся. У меня есть жених… – начала я, но меня тут же прервал очередной рык Озбера:

– Какой еще жених? Ты совсем с ума сошла? Под кого успела лечь, фригидная дрянь? Как посмела изменить мне? Да я тебя… – напирал на меня бывший.

Только я не успела даже испугаться. Рядом со мной появился Ульянов, босс аккуратно задвинул меня к себе за спину и по-английски произнес:

– Не пробовал выбирать себе соперника соответственно силе? Как по-мужски нападать на слабую девушку. Нашел грушу для битья?

– Проваливай, чертов мужик, тебе заняться нечем? Иди отсюда, – попытался Озбер отмахнуться от Ульянова, но тот лишь рассмеялся.

– Извини, недорогой американец, но это тебе следует проваливать от моей невесты. Еще раз услышу подобную пакость в адрес Маргариты, заставлю рот с мылом вымыть.

– Да ты… Да я… – потерял нить разговора Патрик, ошарашенно глядя на Ульянова, а мой босс также всегда одевался стильно.

Сегодня на нем была теплая дубленка длиной до бедра, плотные черные брюки, ботинки на толстой подошве, кожаные перчатки и черная вязаная шапка. Все явно брендовые вещи.

Босс развернулся ко мне, не обращая внимания на застывшего американца, и спросил, переходя на русский язык:

– Марго, ты в порядке?

– Да. Спасибо, Тимофей, – грустно улыбнулась я начальнику.

– Тогда идем собирать вещи, – сказал он и обнял меня за талию.

Мы спокойно обошли Озбера, который внезапно отмер и прорычал нам в спину:

– Я так это не оставлю. Ты не получишь акции Дэвисов.

– А они кому-то нужны? – развернулся Ульянов, вновь говоря по-английски.

– Не лги мне, русский. Я не поверю. От денег никто никогда не откажется. Так что Маргарита будет моей. Это не обсуждается, – почти выплюнул Патрик, окидывая нас презрительным взглядом. – Тебе не сбежать от меня, мышь.

– Я предупреждал тебя, Озбер, – мрачно произнес, Тимофей, мягко отстранил меня от себя, сделал пару шагов к Патрику и двинул ему в челюсть.

– Ты как посмел? Ты хоть знаешь, кто я? – кричал американец, сплевывая кровь.

– Знаю, ты сын вдовы Майкла Дэвиса. У тебя десять процентов акций ФармКонст, когда у Маргариты пятнадцать. В делах холдинга ты не участвуешь, живешь на проценты от акций компании и то, что перепадает от матери. Ведешь образ жизни тюленя: отдых, отдых и отдых. Ты в своей жизни и дня не работал. Я все правильно сказал?

– И что? Я имею на это право.

– Думаешь?

– Мышке еще нужно потрудиться, чтобы получить эти самые пятнадцать процентов, – фыркнул Патрик, разворачиваясь к нам спиной. – Посмотрим, чья возьмет.

Озбер быстрым шагом дошел до припаркованной недалеко машины, сел на пассажирское сиденье, автомобиль тронулся и уехал.

– Прости, я не думала, что он появится сегодня, – тихо произнесла я, развернулась и все же открыла подъездную дверь.

– Не говори глупостей, Маргоша. Я твой жених и обязан защищать тебя, – отмахнулся от моих слов босс.

Мы поднялись на третий этаж, и я открыла дверь квартиры, которую оставила мне бабушка. Двушка в старом сталинском доме, наверное, такие сейчас стоят немало. Но я никогда не продам эту квартиру – для меня она дорога как память о бабуле, о чудесной женщине, что вырастила меня.

– А у тебя тут уютно, – сказал Тимофей и прошел вслед за мной в комнату.

– Тут все почти так, как было при бабушке. Когда я делала ремонт, то большую часть мебели отдала на реставрацию. Этот старинный стиль мне очень нравится. По крайней мере, именно для этой квартиры.