— Я всё помню и выполню в точности, как вы сказали, — заверила Марьяна, стараясь сдержать смешок. Уж очень сильно мужчина напоминал сейчас беспокойную курицу-наседку.

— И не выкай мне, сколько раз повторять буду! — Илья грозно нахмурил брови, но наткнулся взглядом на упрямо поджатые губы.

Марьяна считала это неуважением к своему спасителю, а Метельский не желал устраивать из-за этого разборки, но всё же надеялся переупрямить магиню. Только потом, чуть позже, когда доложит на заставу обо всём, что узнал. Поэтому погрозил на прощание пальцем, получил в ответ яркую улыбку и вышел за дверь, сразу с порога ступая на тропу. Идти придётся не менее часа, так как магические потоки всё ещё взбудоражены, но к вечеру, Метельский надеялся, они стабилизируются. Да и Марьяна одна побудет, хоть немного успокоив свою нервозность.

То, что женщина чувствует себя неловко, ведьмак смекнул сразу же, поэтому и не настаивал, когда она сама решила обрабатывать раны. Хорошо, что те успели затянуться за двое суток, и теперь не требовали прямого вмешательства Ильи. Он мог понять свою нечаянную пациентку. Наедине с незнакомым мужчиной, в глухом лесу на окраине империи. Да ещё и только-только вырвавшись из вампирского плена. Тут не до безграничного доверия. Сначала Илья хотел намекнуть, что ей не стоит ничего опасаться, но так и не придумал, как об этом корректнее сказать. Не сообщать же, что его не привлекают исхудавшие бледные немочи в синяках и ссадинах. Зачем зря обижать хорошего человека? Да и выгляди она лучше…

— И тогда жить бы мне осталось недолго, — пробурчал ведьмак, быстро шагая по изменчивой светящейся дорожке. — Знаю я эти женские обиды касательно внешности.

Вспомнив знакомство со своей невестой, мужчина потёр пальцем еле заметный шрам около правой брови. Его оставила Оляна, метнув тяжёлую расчёску, когда подвыпивший Илья ввалился к ней поздно ночью через окно, перепутав комнаты. И желая успокоить начавшую кричать незнакомку, не придумал ничего лучшего, чем сказать, что его не интересуют тощие курицы. От удара Метельский не только протрезвел, но и понял, что влюбился. Окончательно и бесповоротно. Помнится, его хороший товарищ, служивший в разведке, ещё долго насмехался над ведьмаком, называя того мазохистом, ведь девушка тому попалась боевая. Стихийница, владеющая магией воздуха и мечтающая служить в одном из мобильных отрядов, патрулирующих границы империи.

Илья даже был готов отправиться вслед за ней на одну из застав и уже начал договариваться с начальством о переводе. Ведьмака согласились отпустить лишь после свадьбы. Но их мечтам оказалось не суждено сбыться. Оляну убили спустя год после выпуска из академии. Илья, не сумев найти убийц и виня во всём себя, сбежал в самые глухие места, которые только смог найти. Понадобились пять лет и один упрямый огненный маг, чтобы Метельский вновь захотел выйти к людям. А тут ещё и раненая магиня к нему попала, будто сама вселенная перекрывала все шансы на возвращение к затворничеству.

— Прости, родная, что не сумел тебя защитить, — проговорил ведьмак, подняв взгляд к разноцветным всполохам, заменявшим небо на тайной тропе. — Но тех несчастных обязательно попытаюсь спасти!

И даже почувствовал небывалый прилив сил, словно его Олянушка с того света своё благословение прислала. Улыбнувшись, ведьмак сошёл с тропы и оказался на краю жестокой битвы.

Вернее, это даже битвой назвать нельзя было. Скорее добиванием ещё остававшихся в живых защитников заставы. Крики жалких остатков сражающихся, хрипы раненых, которых безжалостно вырезали странно одетые нападающие. Облачённые в какие-то невиданные ранее Ильёй чешуйчатые доспехи и открытые шлемы с тонким и острым гребнем и не менее острым козырьком, бросающим тень на лица врагов. Дым пожарищ принёс с собой едкий, неприятный смрад, которому мужчина затруднялся дать описание. А затем до его ушей донёсся смех и шипящий голос. Спрятавшись за одним из широких стволов, ведьмак увидел, как в его сторону отползает перемазанный в копоти и крови человек, а на него наступают сразу двое.