Почему-то от этих мыслей даже разозлился на себя. Обругал последними словами свою дурную голову и в итоге мысленно махнул на все рукой.

- Нет, Артем, - пробурчал себе под нос, вдыхая морозный воздух, - твое время утекло, дружище.

Да, пожалуй, так оно и было. Оставалось лишь смириться и сосредоточиться на воспитании сына. Других вариантов для меня жизнь не предусмотрела, к сожалению.

Тимоха увидел меня в окно, а потом сквозь белый тюль скользнул силуэт Ольги. И я остро почувствовал, как шар внутри меня начинает увеличиваться в размере. Он находился где-то в груди и, кажется, мешал спокойно дышать.

Глупо было отнекиваться, но эта – чужая женщина – мне понравилась. Все-таки Ольгой Петровной хотелось любоваться, как картиной в галерее, зная, что руками трогать нельзя.

Она мило улыбалась, а я, потупив взор, будто нашкодивший пацан, все же извинился за поведение с утра. Ужасно себя, конечно, повел, потом весь день корил себя за это, выедая собственный мозг ложкой.

Я сам не заметил, как мы все втроем оказались на улице. Тимка прыгал по лужам, разбрызгивая осеннюю жижу, я поначалу хмурился, прикидывая, что снова до полуночи буду стирать, а потом махнул рукой. Тем более, беседовать с Ольгой было куда приятнее, чем думать о домашних делах.

Она так звонко смеялась над моими идиотскими шутками, услышанными еще впору работы в горах. Я сам на мгновение будто забыл, что не там сейчас свободно скольжу на доске по снежной глади, а здесь - ковыляю еле-еле.

- Артем, - мягко произнесла Ольга мое имя, - а расскажите о себе!

Эта просьба прозвучала неожиданно. Я даже смутился на миг, вот ведь, чертовка, удивила. Интересно, зачем ей это?! Анкету я уж заполнял в саду, вряд ли какой-либо из пунктов мог вызвать любопытство у кого-то.

Мне вообще казалось, что я банальный, серый и нудный. Девушки любят мужиков на крутых тачках, с дорогими часами и огромными букетами, будто милый только что ограбил цветочный магазин, ну или купил его со всеми потрохами. Мы находились с такими парнями в разных весовых категориях, поэтому я не высовывался, да и не пытался даже с кем-то знакомиться, адекватно оценивая свои шансы. Вот так в тридцать четыре я стал практически аскетом.

- Ольга Петровна, - кашлянул, чувствуя, как мелкий противный дождик начинает моросить. Хотелось ускориться, но одновременно я понимал, что тогда нам придется вскоре расстаться, а так хотелось побыть рядом с ней подольше, погреться возле нее, подпитываясь неким светом. - Я угрюмый зануда. Занимаюсь тем, что воспитываю сына… Хотя, кажется, это он меня все же. Звезд с неба не хватаю, живу скромно в однушке на соседней улице. Раньше работал инструктором, учил старых и малых стоять на доске и ловить ветер, мчась с заснеженных вершин.

Ольга резко прекратила улыбаться, мне даже показалось, что она вздрогнула. Стала сразу какой-то далекой, будто только тело здесь, а ее душа унеслась куда-то. Тень скользнула по женскому лицу. Мрачная, серая. Я остановился, внимательно посмотрев на нее, а девушка, словно смутившись, поправила прядь светлых волос и засеменила вперед.

- Тимофей, - окликнула она моего сына, - не торопись, впереди дорога.

Сорванец перестал прыгать по грязи, обернулся, поправляя шапку, а потом кивнул. Эх, я бы с удовольствием сейчас так же гонялся по лужам, радуясь осенним каплям, но вместо этого проклинал костыли и моросящий дождь.

Оля открыла зонт, и придвинулась ближе ко мне, не торопясь нарушать молчание. Мужчине, наверное, не стоило быть таким болтуном, но я ничего не мог с собой поделать. Первым снова заговорил. Слова потоком лились из меня, а я не мог сказать себе «стоп» и замолчать. И чем больше я распалялся, тем отчетливее понимал, что пора прощаться. Ольга замедлила шаг, как-то мельком взглянула на окна второго этажа, где горел свет. И мне показалось на секунду, что она боролась сама с собой. Взгляд стал не просто грустным, он стал испуганным, как у затравленного зверька.