- И, вообще, тебе лучше… - снова начинает он, но договорить не успевает, потому что кто-то бежит к нам со стороны поляны, крича:

- Менты! Облава!

Я округляю глаза, и с беспокойством смотрю на Даню. Поддаваясь всеобщей панике, дёргаюсь в сторону, но он резко хватает меня за плечо.

- У тебя есть что-то незаконное?

- А? У меня… нет… - мотаю головой.

- А куда тогда собралась? – усмехается Ольшанский. – Стой спокойно, мы ничего плохого не сделали.

Я покорно остаюсь стоять рядом с ним, и вглядываюсь в сторону костра. Там происходит полная неразбериха! Кто-то куда-то бежит, кто-то кричит…

Из тёмной тонированной машины выходит высокий худой мужчина в штатском… Он холодно обводит глазами поляну и… направляется к нам…

9. Глава 8

Артём

Когда наутро я дожидаюсь своей очереди на звонок, то использую её, чтобы позвонить в больницу доктору матери. Теперь, когда её пребывание оплачено на шесть месяцев вперёд, на душе гораздо спокойнее.

Говорю с доктором положенное время, и слушаю, каких успехов она добилась на очередном сеансе арт-терапии. Охренеть, неужели я плачу столько бабла за то, чтобы мою непутёвую мать научили правильно держать в руках кисточку? Хотя, конечно, кто я такой, чтобы спорить со светилами психиатрии? Никто, ровным счётом пустое место. Пустое место, которое теперь, видимо, будет просиживать штаны в СИЗО ближайшие месяцы…

Руки сжимаются в кулаки, когда я думаю о том, кто сделал это со мной! Обязательно выясню, кто гнида, и тогда…

От бессилия внутри всё скручивается. Думаю про Милу, про то, как она, должно быть, презирает меня, и от этого становится ещё поганее. Я и сам собой не горжусь собой. И если бы у меня была возможность заработать бабло любым другим способом, я бы это сделал… Но единственный вариант держать нас с Милой и мою мать на плаву – толкать лёгкую наркоту тупым мажоркам. В клубах, на вечеринках и всяких тусовках, задирая цену в трижды.

Несмотря на то, что я – беспринципная скотина, даже у меня есть свои правила. Никогда не продаю дурь несовершеннолетним, и уже обдолбанным. Только тем, кто полностью отдаёт себе отчёт в том, что хочет пустить свою жизнь по пизде… В конце концов, если не я помогу им, то кто-нибудь другой непременно это сделает.

Интересно, кто же так тварь, которой я встал поперёк горла? Ведь я не дебил, чтобы хранить таблетки в своём шкафчике. Они хранились совсем в другом месте, и думал, что о нём никто не знает, но… Видимо, ошибся.

Мысленно перебираю возможных кандидатов на крысятничество до поздней ночи. Потом заставляю себя переключиться, и размышляю о Миле… Когда думаю о ней, становится ещё хуёвее. Как жаль, что нельзя вернуться в прошлое. Если бы у меня был такой шанс – я сделал бы её жизнь более безопасной. Мне не следовало пачкать её собой. Такую чистую, такую невинную. С чего я решил, что имею право вторгаться в её жизнь?

Если этот мент, и правда, сделает с ней что-нибудь, то я… внутри всё вскипает. Я найду его и лично выбью из урода всю дурь! Я его убью, пусть только пальцем её тронет! В башке полная хрень… Как представлю, что Мила… моя малышка с кем-то другим, так меня просто адски кроет! Я готов порвать любого, кто подойдёт к ней! Она моя… я не хочу отпускать!

Всю ночь ворочаюсь без сна, а потом, уже часов в восемь утра меня будят удары железной палки о прутья.

- Соколов, - открываю глаза, когда распахивается створка на двери.

- Что? – недовольно бурчу.

- С вещами на выход!

Вздыхаю, поднимаясь. Видимо, мне предъявили обвинения, и теперь везут в суд, чтобы ознакомить с ними.