– Я вот о чем подумал, Яков Христофорович, надо бы назначить Сарычеву крепкого заместителя. Человека, которому мы доверяем, который проверен партийной работой.

– Согласен с вами, Феликс Эдмундович, – поспешно сказал Петерс. – Не мешало бы реорганизовать его работу. Ведь он многое берет на себя. И возможно, что где-то даже не успевает. Если у него появится сильный заместитель, то он сумеет разгрузиться и работа станет более плодотворной. У вас имеется кто-то на примете?

– Да. Мария Сергеевна Феоктистова.

Такого ответа Петерс не ожидал. Взгляд Дзержинского обесточивал, лишал сил. Не выдержав, он отвел глаза в сторону, испытав настоящее облегчение. Сейчас Петерс напоминал электрический прибор, из которого выдернули шнур. Вот немного остынет и будет способен продолжить беседу.

О том, что Мария Феоктистова человек Дзержинского, он слышал и раньше, но теперь удостоверился в этом лично. Говорят, что в Петрограде она была его глазами, а если слухи соответствовали действительности, то сейчас он хочет присматривать и за Москвой.

– Чрезвычайная комиссия – особый орган. В подразделениях уже сложились свои отношения. Вряд ли женщина сумеет там прижиться. Ведь по своей природе они мягче, чем мужчины.

– Вы давно знаете Марию Сергеевну?

– Около трех лет.

– Вот видите... А я ее знаю уже лет десять. Хочу отметить, что она очень волевая женщина, чем-то она напоминает мне Коллонтай. Даже внешне... А в ее твердости сомневаться не приходится. – Голос Дзержинского был уверенным, он четко выговаривал каждое слово, что придавало его высказываниям дополнительную убежденность. – Несмотря на молодость, она давно состоит в партии и очень полезна нашему делу. Я бы даже сказал, что она способна пойти на самопожертвование. Мария Сергеевна человек весьма трудной судьбы. У нее необыкновенное самообладание. Несколько раз она оказывалась просто на краю гибели и всякий раз находила в себе силы, чтобы выжить и стать еще более твердой. Знаете, однажды она мне рассказала кошмарную историю о том, как убийцы истребили всю семью ее родственницы, а она спряталась в подвале и просто чудом осталась жива!.. Так что вы скажете на это? – спросил Председатель ВЧК.

Яков Христофорович поднял глаза, теперь он чувствовал себя не в пример сильнее.

– Мария Сергеевна, конечно, достойная женщина... Я тоже знаю ее очень хорошо. Она сама из Питера. Некоторое время она работала в Питере, и наши с ней пути несколько раз пересекались по службе. Но я даже не это хотел сказать... Как бы это помягче выразиться...

– Смелее, – подбодрил Дзержинский.

– В некоторых вопросах она ведет себя крайне легкомысленно, – нашелся Петерс.

– Вот как. – Лоб Дзержинского собрался в складки. – Что вы имеете в виду?

Лицо Петерса разгладилось, кажется, он сумел подобрать подходящие слова.

– В своих делах она часто использует свое женское обаяние. Скажу так, пользуется им, и весьма умело. В Петрограде у нее было несколько любовных компрометирующих связей.

Дзержинский усмехнулся:

– Только-то и всего! В наше время женщины не могут быть другими, уверяю вас, дорогой мой Яков Христофорович! Я вам даже больше могу сказать! Такая женщина, как Мария Сергеевна, не остановится ни перед чем, чтобы выполнить задание партии. Вы слышали о ее первом замужестве?

Дзержинский слегка наклонил голову в сторону, глаза смотрели хитровато и с прищуром.

– Нет, – несколько растерянно протянул Петерс.

Порой Якову Христофоровичу казалось, что он держит перед Дзержинским серьезный экзамен, и всякий раз он очень старался, чтобы найти правильный ответ.