Пока Пугач мониторил коридор, а Рэм приводил себя и притихшую Кошку в порядок, я принялся разбирать снаряжение. Ещё раз убедился, что всё обещанное на месте. Пистолет в руку, запасной магазин в карман жилета, а дубинку за пояс. Защитники забрали всё, что у меня было, но жилет и пояс оставили. Спасибо, суки.

Самодельный дробовик, если его можно так назвать, и десяток патронов к нему оставил для Рэма. Складной нож, которым Пугало разрезал наши путы, достанется Кошке. У каждого будет ещё дубинка. Фонарик возьму себе.

Открыл интерфейс и увидел, что прошло уже почти пятнадцать минут с тех пор, как мы вошли в данж. Рекорд прохождения – тридцать четыре минуты, и мы его, сука, побьём. Назло ублюдкам, считающим себя законом Сектора.

– Надо двигаться, – сказал я. – Готовы?

Раны на лице Кошки затянулись, потерянный глаз был замотан бинтом. Удивительно, но на мой вопрос она ответила молчаливым кивком. Рэмиль, приняв трубодробовик и россыпь патронов к нему, тоже молча мотнул головой.

– Я впереди, – сказал, включая фонарик. – Рэм за мной, Кошка в центре. Пугало замыкающий.

– Чё опять я замыкающий?! – возмутился Пугач.

– Идём, – я зашагал вперёд.

Узкий коридор кончался поворотом на девяносто градусов вправо. За ним была дверь – тяжёлая, как крышка саркофага, но приоткрытая. Из-за неё слышался скрежет и чьё-то частое хриплое дыхание.

– Гончие, – обронил Рэм.

– Сталкивался с ними? – шёпотом спросил я.

– Угу. Быстрые. Тяжело убить.

– Почему? – с нажимом спросил я, жестом подгоняя Рэма. Хренов молчун.

– Башка крепкая. Рёбра тоже. Пистолет не всегда пробивает. На спине шипы. Только живот – уязвимое место.

– Атакуют как? – продолжил я допрос.

Рэмиль немного помолчал, будто собираясь с силами для того, чтоб выдавить ещё несколько слов.

– Сбивают с ног и пытаются горло перегрызть. Если много их – окружают.

Внезапно из комнаты перед нами раздался бешеный лай и в проёме показалась собачья морда. Ну, почти собачья – длинные челюсти напоминали крокодильи, а десна и язык почему-то были синими, а не розовыми. Короткая шерсть была чёрной, как сама тьма, а из подбородка псины торчало несколько загнутых шипов, будто клыки, растущие снаружи пасти.

Дверь была слишком тяжёлой, а проём – слишком узким, чтобы тварь могла пролезть. Поэтому она просто высунула морду и лаяла на нас, не думая о последствиях. Может, и сильный, но тупой монстр.

Я с размаху опустил дубинку на мокрый нос. Гончая взвизгнула и тут же спряталась, но уже через секунду продолжила гавкать.

Я, морщась, потёр плечо – сустав больно хрустнул после удара. Всё-таки защитники серьёзно меня избили, и всего лишь треть дозы наноботов не справилась с лечением. Да и котолак постарался. Думаю, большая часть лекарства ушла на излечение головы.

Я посветил в проём и увидел ту самую псину, стоящую в полуметре от двери. Лаяла, разбрызгивая густую слюну, но подходить больше не решалась. Она что, там одна?

Посветил, куда смог дотянуться лучом, и увидел две пары блестящих жёлтых глаз на потолке. Попав под свет, они стремительно утекли куда-то в сторону.

– Одна гончая, два кота, – сказал я. – Рэм, мочи собаку. Я посвечу.

Рэмиль без слов приблизился и сунул в проем ствол самопала. Я держал фонарик у него над головой. Псина затихла, будто пытаясь сообразить, что это мы делаем.

Бах! Рэмиль дёрнул трубу на себя, и раздался выстрел. Примитивная, но всё же рабочая хрень. Полный заряд дроби прилетел в морду собаки-мутанта, и тишина сменилась отчаянным скулением.

– Дверь! – рявкнул я и первым надавил на неё.

Снова вспыхнуло от боли плечо, да и остальное тело не порадовалось напряжению. Но потом ко мне подскочила Кошка, и Пугач протянул свои длинные руки. Пока Рэм перезаряжал самоделку, мы втроём открыли дверь.