Пусть Лёха с первого взгляда может показаться несерьезным, но в нужный момент он всегда проявляет свою истинную сущность.

- Спасибо, - немного растеряно ответил я.

Лёха сам проявил инициативу, я его об этом не просил. Думал, конечно, насчет детского сада, но на перспективу.

- Не за что, - друг улыбается. – Мы своих не бросаем. Да и малая твоя матёрая. Уверен, она быстро найдет общий язык с другими детьми.

Я был очень благодарен Лёхе за его помощь, правда, благодарность эту, кроме сухого «спасибо» никак иначе не сумел выразить. Трудно мне это дается.

Мы замолчали. Ноябрьское солнце выглянула из-за облака. Ко мне прямо на рукав куртки вдруг села синица. Так близко эта птица к нам еще никогда не подлетала. Соня всё еще опираясь ладошкой о мое колено, удивленно посмотрела на синицу. В больших голубых глазах отразилось столько неподдельного восторга.

- Па-па! – воскликнула Соня и затопала ножками от переизбытка эмоций.

Синица, конечно же, улетела, но я так ярко запомнил ее, легко порхающую в воздухе. Запомнил радостный взгляд дочери и ее это первое, совсем смешное, но безумно тёплое и трогательное «па-па».

6. Глава 6. Визит прошлого.

Наш страх — это источник храбрости для наших врагов.

— Т. Манн.

Это был сон. Кошмар. Кошмар, который когда-то случился со мной наяву. Всё та же квартира, в которой мы теперь живем с Сонькой. Правда, обои другие и мебель другая, и вообще обстановка не та, что теперь. Мне тринадцать. Я стою в дальнем углу залы и беспомощно смотрю на то, как по комнате суетятся медработники, которые приехали всего лишь несколько минут назад. У меня в глазах всё плывёт. Я вижу ее руку. Она какая-то другая, какая-то будто неживая, принадлежащая кукле или восковой фигуре. Мне больно. Так больно. А еще очень страшно. Хотелось к Дашке, но она на тот момент еще училась в другом городе.

Обхватив себя руками, я ушел в коридор и зажмурился до образования серебристых точек перед глазами, думал только о том, чтобы всё было хорошо. Но это хорошо так и не пришло. Когда в спальне повисла мимолетная тишина, я всё прекрасно понял. Пусть мне было всего лишь тринадцать лет, и я многих вещей еще до конца не понимал в силу своего возраста, но в тот момент всё стало ясно. Мама умерла. Не спасли. Зажав рот ладонью, я надрывно заплакал. Так же я плакал уже годами позже, когда остался один на руках с маленьким ребенком.

Реалистичность происходящего во сне больно ударила по нервам, и я резко проснулся. В спальне царил полумрак. Сквозь плотно завешанные шторы пробивался единственный бледный луч уличного фонаря. Мое сердце так быстро и больно стучало в груди, что я никак не мог начать нормально дышать.

Периферийным зрением я заметил странное шевеление. Соня выскользнула из своей кроватки и теперь пыталась взобраться на мою высокую кровать. Кряхтя, дочка сначала закинула свою черепашку, а затем залезла и сама. Целая спецоперация.

- Ты чего не спишь? – тихо спросил я, отмечая, что мое сердце начало постепенно успокаиваться.

Соня пока что, кроме «па-па» больше ничего еще не говорила. Поэтому она лишь что-то пробормотала на своем, как я это называю, детском языке и подползла ко мне. Разместив свою драгоценную черепашку у меня на груди, Соня легла рядом и прикрыла глазки. Так мы до утра втроем и спали.

Не знаю, может, дочка просто чего-то испугалась и решила перебраться ко мне, а, может, она почувствовала, что мне стало трудно. Да и какая вообще разница? Главное, что всё в порядке.

Спираль времени продолжала раскручиваться. Лёхина мама помогла с яслями. Соне очень понравилось проводить время с другими детьми. Она не боялась их и охотно шла на контакт с воспитателями.