Поднимаю глаза к небу. Низкие черные тучи практически нас настигли.

— Плохо дело, — произношу озабоченно.

Миша смотрит наверх, затем на стремительно темнеющий асфальт.

— Не то слово, — выносит вердикт. — Бежим!

Мы тут же срываемся с места и со всех ног мчим вперед. Капля за каплей приземляются на одежду, та тут же становится мокрой. Кожа покрывается мурашками. Холодно.

Только успеваем заскочить в подземный переход, как за нашими спинами на город обрушивается стихия. Сильнейший порыв ветра вырывает у прохожих зонты, выворачивает их наизнанку.

— Пойдем. — Миша тащит за собой. — Нам нужно поторопиться.

Бегом спускаемся по лестнице, проходим турникеты, по левой стороне идем по эскалатору, не замедляясь ни на миг.

Миша пропускает меня вперед, чтобы не опередить слишком сильно. Знает, если так сделает, я буду торопиться за ним и могу случайно оступиться.

Бегу вниз, как могу быстро. Сердце, словно бешеное, колотится в груди.

Только мои ноги касаются твердого каменного пола станции метрополитена, как Миша тут же снова берет меня за руку и тащит за собой вперед.

В метро столько народу, что просто ух! Люди бегут и спешат по своим делам. Ритм настолько бешеный, что перед глазами все разбегается! Держусь за Майорова крепче, без него я тут же потеряюсь и пропаду.

Духота сменяется резкими порывами холодного ветра, меня кто-то толкает в бок, я теряю равновесие и едва ли не падаю на пол. Миша резко хватает меня за талию и прижимает к себе. В ту же секунду из тоннеля выезжает поезд и принимается громко сигналить.

Внутри все дрожит.

— Ты как? В порядке? — всматривается в мое перепуганное лицо.

— Угу, — киваю и крепче прижимаюсь к Мише. Рядом с ним хорошо и безопасно. Я ничего не боюсь.

Поезд останавливается, прямо напротив нас оказываются двери. Мы одни из первых, кто заходит в забитый вагон на этой станции.

— Держись за меня крепче, — говорит, как только мы заходим в переполненный вагон. Точнее, нас буквально заносят. Каждый, кто стоял за нами на платформе, тоже хочет успеть.

Двери закрываются, поезд начинает набирать скорость. Меня вжимает в Майорова настолько, что я еле дышу.

— Сколько нам ехать? — спрашиваю у мужчины.

— Три остановки, — говорит мне. Вагон резко трясет, я хватаюсь за Мишу. — Держись крепче, — смеется он.

Не знаю, как выдержала эту жесточайшую пытку, но, когда объявили нашу остановку и мы буквально вывалились на перрон, меня тут же оттащили в сторону от толпы подальше.

Смотрю на толпу, что рвется на выход, на время и понимаю, что оставаться и пережидать, пока народ рассосется, у нас нет возможности.

— Пойдем, — решительно говорю, крепко держа Мишу за руку. — Нам нужно идти.

С трудом пробираемся до эскалатора, снова по левой стороне поднимаемся и выходим на улицу. Майоров уже готов снова идти вперед, а я едва могу стоять на ногах. С непривычки они подгибаются.

На удивление, здесь еще нет дождя. Тучи виднеются где-то далеко на горизонте. Может быть, нам повезет, и мы второй раз сумеем его избежать.

Очень хотелось бы.

— Миш, подожди! — прошу мужчину. — Дай отдышаться хоть минуточку.

Он бросает взгляд на часы, на возвышающееся не так далеко высокое белоснежное здание центра, где работает, и недовольно поджимает губы.

— Жду, — отвечает, думая о чем-то другом. Наверное, он уже весь в совещании.

Я едва перевожу дыхание, понимаю, что смогу дойти, и подхожу к мужчине.

— Спасибо, — благодарю его от всей души. — Идем? — спрашиваю у него.

— Прошло ж всего секунд тридцать. Только не говори, что ты передохнула, — ухмыляется.

— Не говорю, — лукаво улыбаюсь. — Пойдем. Тебя ждут.