– Только не говори мне, что ты хочешь попасть в армию именно для того, чтобы поесть курицы, – с усмешкой произнес Ферлин.

– Ну нет, конечно, не только из-за курицы, а ради заработка. Но о курице я тоже думал. А вот скажи мне, – Джек снова заерзал, пододвигаясь к Ферлину, – вот скажи, курица, она какая?

– Да я ее никогда не видел, только на фотографии.

– У тебя есть фотография?

– Какой-то старый журнал в углу валяется, там вроде есть изображение курицы.

– Дашь посмотреть?! – возбудился Джек.

– Да я его тебе подарю, если не потерялся. Мне он ни к чему.

– Здорово! – воскликнул Джек и хлопнул Ферлина по спине. – Но вот ты ел мясо, оно какое?

– Ну, у курицы бывает белое мясо и темное. Белое – это грудка, а темное – ножки.

– Грудка, – завороженно произнес Джек. – И что, два вида мяса на одной курице или есть курицы с белым мясом и отдельно курицы с черным?

– А вот этого я не знаю, – признался Ферлин. – Знаю только, что она птица, как и утка…

– Утка? Что такое утка?

– Ну, утка – это такая тоже вроде курица, только плавает по воде. Курица – сухопутная, а утка – водяная.

– И ты ел утку?

– Нет, не довелось, но я знал одного парня из нашей роты, который этими утками объедался. У его отца на ферме их были десятки.

Джек вздохнул и ненадолго замолчал.

– Подумать только, Ферлин, какие бывают развитые страны и всякие прочие земли. Люди там питаются курицами и утками. А чем питаемся мы?

– Козьим сыром. Отличный сыр, между прочим, передай матери мои благодарности.

– Да сыр-то хороший и молоко неядовитое, хотя козу кормим ельневыми водорослями, а это чистый анификсин. Так, кажется, он называется?

– Да, раньше его в химических боеприпасах использовали. Они наносили страшные повреждения.

– Вот-вот, поэтому весь козий помет я сметаю в специальное ведро и уношу на глиняный склон, чтобы закопать.

– Захоронение токсичных отходов…

– Что?

– Я говорю, по-научному это называется захоронение токсичных отходов.

– Да. А у птиц небось дерьмо закапывать не нужно. Мне Петер-толстяк рассказывал, что в южном полушарии водятся птицы-альбатросы. Огромные такие птицы, они летают над болотами и ловят игуан. Куры, кстати, ловят игуан?

– Не знаю, приятель. Вот найду журнал и отдам тебе, может, там вместе с фотографией что-то и написано. А теперь давай спать.

– Давай, – согласился Джек и снова привалился к дереву, однако сразу уснуть не мог, продолжая раздумывать над феноменом птицы курицы.

Ферлин оказался прав, утром, несмотря на отсутствие сапог и сухой травы для утепления, ноги у Джека почти не замерзли. Размотав портянки, он лишь слегка растер их и полностью восстановил кровообращение.

Ферлин молча подал ему флягу для утреннего глотка воды, а потом кусок сыра.

– А в этот раз я выспался намного лучше, – сказал Джек, потягиваясь и пережевывая сыр.

– В этот раз мы и спали побольше. Видишь – солнце уже взошло, но из-за холмов еще не показалось.

– Ну и куда мы теперь двинем? По домам? – спросил Джек, натягивая отсыревшие сапоги.

– Что значит по домам? Мать спросит, где твои трофеи, а ты что скажешь?

– Ну ты же потом что-то принесешь мне?

– Джек, если мясо принесу я, это будет не то. Поэтому мы сейчас поднимемся и, не спускаясь на пустошь, прямо по холмам двинем до Черного затона.

– На Черном затоне ничего не ловится, там слишком глубоко.

В ответ Ферлин лишь улыбнулся.

– Следуй за мной, боец, и сам все увидишь.

Через четверть часа они подошли к череде Невельских холмов и начали подъем по тому же маршруту, по которому накануне спускались.

Теперь у Джека была возможность лучше оценить красоты заросших лесом дюн и контрастировавшей с ними здешней пустоши, а когда они вышли на самый верх, то с вершин стала видна пустошь, на которой они жили. Ее вид наводил тоску.