Затем все стихло, больше никто не стрелял.

– В кого это они? – спросил Джек, с трудом переводя дух.

– Может, показалось чего, – пожал плечами Ферлин. – Или просто кусты проверять лень, вот и дали очередь на всякий случай.

– Значит, даже если они нас не увидят, то могут вот так запросто пристрелить на всякий случай?

– С нами этого не произойдет, – сказал Ферлин. – Пошли, нужно двигаться.

– Куда двигаться? – спросил Джек, поправив на плече мешок.

– Мы пойдем по обратной стороне дюны, чтобы нас не засекли роботы.

– Но тогда мы встретимся с теми, кто идет навстречу! – заметил Джек, торопливо шагая за компаньоном и стараясь на отставать на глубоком песке.

– Мы услышим их первыми и что-нибудь придумаем. Какой-нибудь фокус…

– Но Ферлин!

– Не ори, на дюне могут прятаться роботы.

– Но Ферлин, – перешел на шепот Джек, забегая вперед. – Может, тебе выдумать этот фокус заранее? И потом, как мы узнаем, что они идут и пора что-то предпринимать?

– Мы их услышим.

– А если они нас? – не сдавался Джек. Наткнувшись на куст, он едва не упал.

Ферлин остановился и, оглядевшись, сказал строгом голосом:

– Прекрати эту панику, иначе ты нас демаскируешь. Понял?

– Извини…

Они двинулись дальше. Джек попытался отвлечься, глядя на бабочек и летающих ящерок. Однако делать это, зная, что впереди караулят роботы, таинственная дискорама и целый отряд пехоты, было трудно, и вскоре Джека стали раздражать все эти бабочки, цветы и стрекозы. В сложившихся обстоятельствах они казались здесь неуместными.

То ли дело на родной пустоши, никаких тебе бабочек и стрекоз, только водяные мухи. Жестокие, кусачие, бескомпромиссные.

Опасность подгоняла компаньонов, и они двигались быстро, не боясь, что будут обнаружены по следам. Им помогало то, что по лесистой дюне ходило множество народу и она была порядком истоптана, а на сыпучем песке определить свежесть следов было невозможно.

Между тем пятеро пехотинцев уже вовсю орудовали на дюне, и беглецы их вскоре услышали. Солдаты шли, негромко переговариваясь, но, помня о вчерашней перестрелке, проявляли известную осторожность.

Ферлин обернулся и приложил палец к губам. Затем показал на раскидистый куст с узкими листьями, росший у основания дюны. Джек энергично показал на другой куст, который был таким густым, что за ним и с двух шагов нельзя было ничего увидеть. Но Ферлин отрицательно покачал головой и снова указал на первый куст.

Джек подчинился. Они улеглись на песок, поджав ноги, и стали ждать, напряженно вслушиваясь в разговоры солдат. Но те не говорили ничего особенного – посмотри туда, посмотри сюда. А что будет на ужин? А правда, что у капитана баба в Ловенбрее?

– Смотри, тут какое-то дерьмо, – отчетливо расслышал Джек прямо над их с Ферлином головами.

– Это не дерьмо, это древесные орехи, – возразил другой голос.

– Какие же это орехи, если дерьмо?

– У тебя все дерьмо, Флинт. Жрачка на камбузе – дерьмо, сосед по каюте – дерьмо…

– Ну смотри, вот я наступаю, и твои орехи прилипли к моему ботинку! Это орехи, по-твоему?

– Эй вы, два придурка! – одернул их начальственный голос, должно быть, принадлежавший сержанту. – Прекратите заниматься этим дерьмом и смотрите по сторонам! Что там на склоне, Флинт, кроме дерьма? Ты смотришь?

– Смотрю, сэр, я очень внимательно смотрю…

– Не забывайте, придурки, если мы их пропустим, а лейтенант Кук поймает, с гауптвахты вы вернетесь только к зимним праздникам. Это касается всех, а не только этих двоих придурков.

– Подозрительные заросли, сэр! – подал голос Флинт, которого, видимо, проняло обещание сержанта.