«Царь требует, чтобы ея Королевское Величество и он были за одно соединены, против всех врагов своих: т. е., чтобы Ея Величество была другом его друзей и врагом его врагов и также наоборот, и чтобы Англия и Россия были во всех делах за одно… Далее… Царь убедительно просит, чтобы между им и ея Корол. Величеством было учинено клятвенное обещание, что, если-бы с кем-либо из них случилась беда какая-либо, то каждый из них имеет право прибыть в страну другого для сбережения себя и своей жизни и жить там и иметь убежище без боязни и опасности до того времени пока беда не минует, и Бог не устроит иначе; и что один будет принят другим с почетом… И хранить это в величайшей тайне».

Такой демарш русского царя озадачил Елизавету. Подкреплять его позиции в Европе обязательствами военного союза она не собиралась, но и отвращать от себя выгодного Англии торгового партнера было ей не с руки.

Лондон XV/ века

Елизавета уже была наслышана о крутом характере царя Иоанна и понимала, что одно неверное слово в его адрес может повергнуть в прах все ее усилия. Спрос на английские товары на европейских рынках в ту пору существенно уменьшился. Приходилось предлагать их по заниженной цене. А русичи охотно брали все, что привозили английские купцы, и платили за товар звонкой монетой.

Елизавета не знала, как ей лучше поступить. И решила до поры не отвечать русскому царю. Минул год, пошел другой… Не давать ответа становилось попросту опасно, если желать сохранения добрых отношений с Московией. Тогда она выбрала в качестве посланника начальника королевской почты Фому Рандольфа и отправила его с ответным письмом к Ивану Грозному. Вот что, в частности, было написано в ее послании:

«Мы вполне уверены в своей безопасности и что ни мало не сомневаемся в продолжении мира в своем правлении, не опасаясь ни своих подданных, ни иностранных врагов… То же самое нам известно и о положении царя, о могуществе и мудрости которого получаем от наших подданных, торгующих в России, сведения. Но в случае непредвиденнаго действия в Московском государстве, царь всегда будет дружески принят в Англии…

Такими общими и благопотребными речами имеете вы удовольствовать Его, не давая повода вступить в какие-либо особенные трактаты… Особенно заботьтесь об установлении торговли и получении от него некоторых вольностей в пользу наших купцов… Далее рукой канцлера лорда Сесиля (Берлея) написано: «И это есть главная причина отправления вас туда!… И еще повелеваем вам поднести ему от нас богатый кубок. Когда будете подносить, то отзовитесь о необычности его вида».

Не получив должного ответа, царь отправил в Лондон гонца с проектом трактата о союзе двух стран. Последовавший ответ был фактически копией предыдущего. И тогда Иван Грозный, забыв об этикете, дал волю эмоциям в своем ответном послании от 24 октября 1579 года.

«Мы чаяли», что Ты в своем государстве государыня, что Ты сама правишь, что Ты своей государской чести смотришь и своему государству прибытка; поэтому мы и хотели с Тобою такия дела делати! Ажно у Тебя помимо Тебя правят люди государством, да и не то, что люди, а мужики торговые, а Ты пребываешь в своем девическом чину, ка есть пошлая девица… А мужики торговые, которые отставили наши государския головы, посмотрят, как учнут торговати!.. Покамест Московское государство и без аглицких товаров не скудно было… После этого нам нечего продолжать с Тобою сношений: все наши грамоты, которым мы давали по сей день, не в грамоты!»

Казалось, этим ответом попыткам Ивана Грозного договориться с английской королевой будет положен конец. Но он выдвинул новое предложение. На этот раз – руки и сердца. Елизавета быстро и хитроумно отказала московскому царю и в политическом союзе, и в праве убежища в границах Туманного Альбиона на случай угрозы его жизни, и даже в династическом браке с Марией Гастингской, графиней Голтингонской. Но и этот ход царя был обречен на неудачу. Он снова получил отказ. Отношения Московии с Лондоном перестали быть дружественными.