– Я не вооружен! Не хочу никому вреда!

Очень хотелось верить, что и они ему не собираются причинять вред. Черт знает, когда этот торговец бывал в Карлайле в последний раз. Все могло сто раз поменяться…

Дозорные молчали.

– У меня книги и батарейки, – добавил Юэн на всякий случай. – На обмен.

– Господи Иисусе! – сказал младший из часовых, опуская оружие. – Я чуть в штаны не наложил от страха.

Второй часовой, постарше, по-прежнему держал Юэна под прицелом.

– Как звать и по какому делу? – спросил он.

– Да так, просто мимо шел, – ответил Юэн. – Думал, хоть поем да отдохну: не помню уже, когда последний раз грелся.

– Ты что, добрался сюда один? – спросил старый.

– Ну да, – утвердительно кивнул Юэн, решив не упоминать о горцах. – Я из Глазго, из тамошнего метро.

– Гонишь! – воскликнул молодой.

– Тихо, Шон, – шикнул старый. – Доказать чем-нибудь сможешь?

– У меня с собой письмо от Джонатана Макмэнуса, мэра нашей станции, к женщине по имени Марла, – сказал Юэн.

Старый еще раз цепким взглядом осмотрел его и опустил автомат.

– Иди за мной, сынок. Нечего тут торчать среди ночи. После заката тут ничего хорошего не встретишь.

Юэн представился и пошел широким шагом, чтобы догнать дозорных.

– Моррис, – ответил старый. – А этот вот – Шон.

Шон долго украдкой косился на Юэна и наконец спросил:

– Ты что, так и шел один от самого Глазго?

Юэн улыбнулся. Всего неделю назад он бы и сам удивился не меньше этого парня, если бы повстречал такого человека в Глазго. Мороз, одичавшие псы, мутанты, снежные бураны и радиоактивные бури… Кто сунется за околицу? И главное, куда в этом проклятом мире идти-то?

Видно, только ему было куда. Ему и работорговцам, которые угнали его семью.

У реки возвышалось громадное здание, которое местные величали Собором. Этим словом обозначали большие церкви – раньше, в те времена, когда такие вещи еще хоть что-то значили.

Весь Собор, включая высокую башню в центре, был выстроен из красноватого камня. Окна оказались заколочены гофрированным железом и уродливыми листами ржавой стали, отчего замысел древних архитекторов несколько пострадал. Главный вход был забаррикадирован наглухо, и троица вошла через маленькую боковую дверцу, распахнувшуюся им навстречу.

– Час поздний. Жди здесь, – распорядился Моррис и, забрав у Юэна письмо, тут же исчез внутри.

Шон исчез не попрощавшись, оставив Юэна наедине с часовым. Тот только успел расслышать, как Шон, уходя, с восхищением шепнул кому-то из дозорных:

– Пришел из Глазго… один, прикинь!

Через несколько минут Моррис вернулся с хорошей новостью.

– Можешь переночевать у нас, сынок. Но придется отработать еду, тепло и кров. Ты не против? – спросил он.

– Я… Мне нельзя задерживаться, – замялся Юэн. – У меня дела срочные. Переночевать бы и идти дальше, как солнце встанет.

– Никуда ты завтра не пойдешь, парень, – ответил старик.

– Почему это? – немедленно вскинулся Юэн.

– Буран идет, – пожал плечами Моррис. – Попробуй высунуться, заметет в пять минут. Нет уж, раз мы договорились тебя приютить, выпустить наружу в бурю мы тебя не можем. Не по-людски это.

– Нет никакого бурана! – нахмурился Юэн. – Небо спокойное.

– Мои кости готовы с тобой поспорить, – улыбнулся старик. – Завтра и увидим, кто из нас прав. А пока ступай за мной. И не шуми: наши почти все спят.

Юэн, тихонько ворча, последовал за ним внутрь здания.

Впрочем, он уже сказал сам себе, что если старикан не обманывает и придется торчать в этом городишке, то свой кров и стол он отработает. Иначе не по-людски получится.

– Повезло тебе, что сегодня была наша смена, – добавил Моррис. – А если б мы чуть задержались, могли бы и разминуться. И застрелил бы тебя какой-нибудь придурок.