Осип с Оленёкского района, появился на свет в чуме. Аграфена местная, но тоже не из прихотливых. Иное дело – москвичи и ленинградцы, составлявшие костяк команды проектировщиков. Злые на работу, чудовищной выносливости люди, но и поговорить любят. И разговоры их без околичностей. Сыпят правду в глаза, как повар соль да перец в кушанье. Остро получается, солоно, так что не всякий и сожрёт такое. Вот бойкий заместитель технорука по новой наплескал спирт по кружкам. Сообразительная Аграфена поставила перед Цейхмистером тарелку со струганиной, солонку и перечницу и вернулась на своё место, в противоположном конце большой комнаты, где у двери чёрного хода стоял её пустой стул.

Волнение Архиереева чуток подтаяло, когда все, стоя навытяжку, приняли за провозглашённый бойким заместителем тост: «За вновь прибывших. Прошу почтить вставанием».

– Да, мы здешние первожители, приветствуем вновь прибывших. Живите, – проговорила Аграфена. – Уж мы-то тут нажились. Правда, Осип?

Смиренный муж Аграфены кивнул.

– Мы подадимся к амакинцам. Там дома строят. Нам комнату обещали с печкой. Хотим в комнате жить, не в палатке.

Вот он, бунт. Прибыл, откуда не ждали. Архиереев тяжело, по-собачьи вздохнул и принялся обдумывать достойную отповедь внезапному демаршу Поводырёвых.

– А вы кем будете, товарищ? Какая ваша должность? – спросил технорук.

– Аграфена у нас заведует пищеблоком, – опередив всех, ответил Архиереев, но разве парторга возможно обойти?

Разве только на кончик носа – и то ненадолго. Услышав слово «первожители», товарищ Байбаков, как хорошо отлаженный движок, завёлся с полоборота:

– Аграфена батьковна тут с первой зимы, когда зимник от Мирного прокладывали. Ох и зима была! Птицы замертво с деревьев падали. И это наши-то северные птицы! А снегу-то было! Рыли в сугробах ходы, как кроты. Но мы не голодовали. Нет! Оказывается, в местной тайге столько много всего съедобного! Да мы и запасы сделали, как принято в здешних местах… Здесь, знаете ли, коротких дорог нет. Здесь никогда не знаешь, какая дорога короче – прямо или в обход. Поэтому на регулярный подвоз продовольствия можно, конечно, надеяться, но и на себя рассчитывать тоже надо. В первую очередь следует рассчитывать на себя. ОРС, он, конечно, продовольствие доставит…

Байбаков говорил, говорил, говорил. Бурная река его красноречия уже грозила обернуться паводком, когда кто-то, улучив момент во время короткой паузы, тихо, но внятно произнёс:

– Тухлой оленины от ОРСа дождёшься, а более ничего. А на следующий год помнишь, каково было? Зимник к маю растаял. В июне закончилась крупа, а картошка ещё раньше. До нового зимника буквально кору жевали. Забыл?..

Кто-то засмеялся.

Люди загомонили.

– И товарищ Аграфена в этом деле толк знает! – продолжал парторг. – Еду из-под снега, из-под земли достанет! Помню, как мы на лыжах лося по тайге гоняли. Так у товарища Аграфены такое чутьё! Всегда знает, куда зверь дикий выскочит. Буквально каждую повадку. Ценный работник…

– Да-а-а… Кисель из ягеля. Разве такое забудешь? – проговорил кто-то.

– Многие из нас воевали, но на войне мы сражались с врагом. А здесь?.. – поддержал другой голос.

Говорившего поддержали сразу несколько голосов:

– А здесь с разгильдяйством и равнодушием!

– Разгильдяйство и равнодушие стоило мне половины зубов. Если б не Аграфена…

– Мы побеждали дикую природу и мы её победили!

– Или она нас. Погоди, брат. До весны ещё далеко!

– Что же, разве были перебои с подвозом продовольствия? Вы действительно голодали? – осторожно уточнил товарищ Цейхмистер, предпочитая обращаться в обход парторга Байбакова почему-то персонально к Архиерееву.