Эта, третья уже, «презентация» была самой веселой, так как неожиданно оказалась последней. Потому что первая была для журналистов, а вторая была совсем ненастоящая, ведь все мы прекрасно знали, что неугомонный Петруччио на этом не остановится. Сегодня же он внес еще пару десятков поправок и неожиданно заявил, что считает работу законченной, больше не будет вмешиваться в нее сам и не позволит никому другому. На третий день после официального объявления! Личный рекорд! Это был настоящий внутренний праздник окончания серьезной работы, и оттянулись мы на славу.
В проекте «Russian Soft Star’s Soul» я – ритм-басист, так что в студийной работе от меня мало что зависит. На сцене – да, я – «ритм-секция», и чуть ли не все держится на мне, но на записи я первый делаю свою работу и тут же становлюсь наблюдателем и консультантом, к которому, правда, мало кто прислушивается. Внезапно я подумал, что весь этот наш альбом, то ли от лаконизма, то ли от недостатка фантазии названный «№5», не стоит и одного такта вчерашней «Oh! Darling»… Или это нормальная самокритика? Говорят, слова с таким значением нет ни в одном языке, кроме русского.
От комплексов надо избавляться. Я, слегка робея, скользнул рукой Кристине по бедру, она чуть вздрогнула, но продолжала стоять неподвижно, подставляя лицо звездному ветру. Какой русский не любит быстрой езды? А тем паче Кристина – наполовину немка, наполовину еврейка. Осязаемая ладонью чистота ее кожи будоражила меня, и я хотел было продолжить свои изыскания, но вдруг подумал, что мне трудно будет затащить ее в постель, зная, что мой Дом – мужчина, и что он наблюдает за нами. Или наоборот, это будет возбуждать меня? Нет, вряд ли, ведь даже сейчас меня дико смущает всезнающий и циничный затылок таксиста… Я убрал руку.
Створки дверей Дома распахнулись, едва экомобиль поравнялся с ним. Необычной была не только эта расторопность, но и то, что раньше у моего жилища была лишь одна дверь, которая технологично отодвигалась в сторону.
Взявшись за руки, мы с Кристиной шагнули за порог. Вспыхнул свет, и мы остолбенели. Биопластовый пол превратился в аккуратные газончики зелени и мощеные серым камнем тропинки меж ними. То тут, то там из-за кустарника выплескивались пенные струи небольших фонтанов. Потолок и пол соединяли несколько белоснежных, увитых лианами колонн. Под потолком, присаживаясь на лианы порхали разноцветные пташки…
Пташки! Это какими же энергиями оперирует сейчас мой ДУРдом, чтобы силой антигравитации удерживать эти чучела в воздухе да еще и управлять ими?! Счетчики наверное уже дымятся…
– Я ожидала чего угодно, но такого… – Кристина восхищенно посмотрела на меня, и хрипотца выдала ее искренность. – Говорят, дом – зеркало души…
Я молчал. Ответить хвастливо у меня не хватало наглости, а расхваливать Дом не хотелось тоже. Я даже и предполагать не мог, что он имеет такие возможности, но я прекрасно представлял, в какую копеечку влетит мне этот карнавал… Однако ответа от меня и не потребовалось. Заструились звуки «Вальса цветов», люстры померкли, и теперь светились лишь фонтаны, переливаясь в такт музыке мягкими перламутровыми тонами.
Ладно. Все-таки он – молодец. Пугает только его немереная инициативность. Но я решил расслабиться и получать удовольствие. Платить по счетам будем завтра. А сегодня – добро пожаловать в сказку. В конце концов, разрешение на сюрприз Дом у меня спрашивал, и я это разрешение ему дал. В следующий раз буду осторожнее.
Кристина скользнула в центр зала и закружилась под трогательную доисторическую музыку в волшебном танце. Я любовался. Хорошо, что она не попыталась увлечь за собой и меня, танцую-то я как п?нгвин.