Может, правы «остепенившиеся», когда говорят, что мужчины без серьезного изъяна одинокими не остаются. Вот почему все так чертовски, чертовски, чертовски… Я не хочу сказать, что быть голубым – это изъян. Но для девушки голубого, который делал вид, что он не голубой, это безусловно изъян. Я снова буду одна в Валентинов день, четвертый год подряд! Снова проведу Рождество в односпальной кровати в доме родителей. Снова. Ужас. У-у-у-ужас!

Если бы можно было позвонить Тому… Естественно, он уехал в Сан-Франциско именно тогда, когда мне нужен совет и утешение со стороны голубого. Естественно. Он вечно просит у меня совета по поводу отношений с гомосексуалистами, и я говорю с ним часами. И вот теперь совет по поводу отношений с гомосексуалистом нужен мне, и как он поступает? Уезжает в ДОЛБАНЫЙ САН-ФРАНЦИСКО.

Спокойно, только спокойно. Конечно, нельзя в произошедших событиях винить Тома, особенно учитывая тот факт, что Том вообще никак с ними не связан. Обвинениями делу не поможешь. Я уверенная в себе, состоявшаяся женщина, умеющая справляться с трудностями… А-а-а! Телефон.

– Бриджит. Это Марк. Я прошу прощения. Мне очень, очень жаль. Это просто ужасно.

Голос у него был совершенно несчастный.

– Бриджит?

– Что? – сказала я, пытаясь унять дрожь в руках, чтобы зажечь сигарету.

– Я понимаю, что ты могла подумать. Я перепугался не меньше твоего. Я его раньше никогда в жизни не видел.

– И кто же он, в таком случае? – взорвалась я.

– Это сын моей домработницы. Я даже не знал, что у нее есть сын. Она говорит, у него шизофрения.

До меня донеслись крики.

– Иду, иду! Господи! Похоже, он ее душит. Я тебе перезвоню, ладно? – Снова крики. – Секунду, сейчас… Бриджит, я позвоню тебе утром.

Не знаю, что и думать. Хорошо было бы поговорить с Джуд или с Шерон, посоветоваться, стоит ли принимать такое объяснение, но ведь ночь на дворе. Попробую уснуть.

9.00. А-а-а! А-а-а! Телефон. Ура! Нет! Ужас! Вспомнила, что вчера случилось.

9.30. Звонил не Марк, а мама.

– Доченька, я вне себя от злобы.

– Мама, – решительно прервала ее я, – я позвоню тебе позже с мобильного, ладно?

Нельзя было занимать телефон, ведь мог позвонить Марк.

– С мобильного, доченька? Не говори ерунды – у тебя такой телефон был, только когда тебе было два годика. Помнишь, на нем рыбки были нарисованы? Ой, папа хочет тебе что-то сказать, только… Ладно, он уже идет.

Я ждала папу, лихорадочно переводя глаза с часов на мобильный и обратно.

– Привет, моя хорошая, – устало проговорил папа. – Она не едет в Кению.

– Отлично, можем порадоваться. – Хорошо, что хоть у одного из нас душевного кризиса не будет. – Как тебе это удалось?

– Никак. У нее истек срок действия паспорта.

– Ха! Великолепно. Не говори ей, что можно сделать новый.

– Она об этом знает, – вздохнул папа. – Проблема в том, что для нового паспорта нужна новая фотография. Так что уважение к моим чувствам тут ни при чем, просто с таможенниками лучше кокетничать при прежней фотографии.

Мама выхватила у него трубку.

– Это просто бред, доченька. Я сфотографировалась: выгляжу страшнее атомной войны. Юна посоветовала сняться в кабинке-автомате, но там еще хуже получилось. В общем, я еду со старым паспортом, и дело с концом. Как Марк поживает?

– Нормально, – ответила я сдавленным визгливым голосом, едва не добавив: «Он спит с восточными юношами и любит повозиться с крольчишками – здорово, правда?»

– Прекрасно! Мы с папой хотели пригласить вас завтра к нам на обед. Мы вас вдвоем еще не видели. Я приготовлю лазанью.

– Мам, можно я тебе перезвоню? Я опаздываю на… йогу! – Неожиданный прилив вдохновения.