– Конечно. Только поэтому я и обзвонил всех бывших и нынешних сотрудников ФСБ и внешней разведки. Мне нужен человек, который возьмется за независимое расследование убийства. Человек, который сумеет провести его быстро и результативно, будучи независимым от любой из наших партий, а тем более – от властей. Вы именно такой человек. Поэтому я прошу вас взяться за расследование убийства нашего товарища. Со своей стороны, мы готовы выплатить вам любой гонорар, в разумных пределах, разумеется. Вы согласны?

Официант принес две текилы. Поставил на столик тарелочку с нарезанными дольками лимона. И замер в ожидании дальнейших заказов. Дронго поднял кисть руки и, качнув пальцами, отпустил его. Потом тяжело вздохнул и спросил у Сорокина:

– Кто ведет расследование?

– Все кому не лень. ФСБ, прокуратура, милиция. Конкретно – следователь прокуратуры. Но в милиции и в ФСБ созданы свои оперативные группы. Звонарева многие знали и любили в Москве. Президент обещал взять расследование под собственный контроль, но это, как всегда, лишь пустое сотрясание воздуха. Конкретно расследованием убийства занимается некто Бозин Арсений Николаевич. Говорят, достаточно опытный следователь, работает в органах прокуратуры больше двадцати лет. Но, увы, пока никаких результатов.

– Понятно. Кто вам дал мой телефон?

– Это так принципиально? – нахмурился главный редактор.

– Да, я должен знать, через кого вы на меня вышли. Возможно, это повлияет на мое согласие или несогласие с вами сотрудничать.

– Через сотрудников Службы внешней разведки, – нехотя признался Сорокин, – один из них вспомнил про бывшего сотрудника их ведомства, он и дал ваш телефон.

– Фамилию сотрудника вы помните?

– Это была конфиденциальная информация. Я не имею права ничего говорить.

– Но кто конкретно дал вам мой телефон – вы можете сказать?

– Его фамилии я не знаю. С ним связывался наш сотрудник. Только имя-отчество – Владимир Владимирович.

– Достаточно. Я все понял.

– Вы не согласны? – встревожился Сорокин.

– Наоборот. Это имя – гарантия от возможных провокаций. В наше время никто не застрахован от любых неожиданностей. Я согласен.

– В таком случае назовите ваш гонорар, – сказал главный, испытующе глядя на Дронго.

– Сто тысяч долларов. Из них четверть суммы вперед, независимо от исхода расследования. Деньги мне нужны для расследования.

– Не много ли? – усомнился главный.

– По-моему, даже мало, учитывая объем работы. Я думаю, если бы к вам обратились с предложением дать информацию по убийству Звонарева за такие деньги, вы бы моментально согласились. Или нет?

– Я согласен, – кивнул главный редактор, – куда привезти деньги?

– Это не самое главное. Деньги передадите, когда я приеду к вам в редакцию. Кстати, давайте что-нибудь закажем, а то официант уже смотрит на нас волком. И, между прочим, сегодня угощаю я. Что вы любите больше – рыбу или мясо?

– Мне все равно, – пожал плечами Сорокин.

Дронго поднял руку, подзывая официанта. Быстро сделав заказ, он отпустил парня. Сорокин посмотрел в глаза этому непонятному для него человеку:

– Насчет гарантий я, конечно, могу не спрашивать?

– Вот именно. У меня не страховая контора, и я не всемогущ. Я могу потерпеть поражение, могу ничего не найти. Но моя репутация заставит меня работать куда интенсивнее, чем трудились бы на вас десяток сыщиков. У каждого своя профессиональная гордость.

– Какие же сроки? – спросил главный редактор.

– Это вы должны назвать. Только по возможности реалистические. Если вы дадите мне три дня, как в старых сказках, это и будет сказкой. Если год, то это несерьезно. Я думаю, месяц или два – срок вполне достаточный. Возможно, смогу уложиться и в меньший срок.