Брюсов не читает стихов, не принадлежит ни к какой партии, не бастует, не восстает, а гуляет под пулями и любопытствует. Нину Петровскую в тот декабрь он находит безумной.

Петровская в отчаянии: она слышит выстрелы, но не они пугают ее. Она знает, что от выстрелов умирают люди, но ее боль кажется ей не меньшей. Брюсов разлюбил – так думает Петровская и пишет ему бесконечные письма. «Я бросила свою душу в костер и сгораю, гибну», – говорит ведьма Рената Нина.

В Петербурге по сравнению с Москвой безопасно. 23 декабря Михаил Кузмин бегает по городу, пытаясь найти деньги, но денег нигде нет. В отчаянии он решает пойти в баню: «для стиля, для удовольствия, для чистоты».

В бане происходит то, о чем Кузмин хочет забыть: банщик Александр моет его совсем недвусмысленно и вообще не стесняется. После случившегося обоим неловко. Говорят шепотом. Кузмин не может заплатить банщику Александру за оказанные услуги и обещает принести деньги позже.

Вечером того же дня Кузмин думает о Грише – простом, человечном, близком. И еще больше хочет сбежать с Гришей в Псков – в детство, в рай.

28 декабря на «башне» Иванова последняя «среда» 1905 года. Тридцать человек собираются говорить о границах религии и мистики. Среди собравшихся – Мережковский, Гиппиус, Философов, Сологуб с сестрой, художник Бакст, поэт Пяст, режиссер Мейерхольд и еще много известных фамилий. Все идет по плану, гости обсуждают тригонометрию Лобачевского, и вдруг – настойчивый звонок в дверь.

Зиновьева-Аннибал идет открыть, но дверь и так открыта – с ружьями наперевес в квартиру вваливаются два десятка полицейских.

– Господа, полиция, – кричит Зиновьева-Аннибал.

Полицейские командуют «не двигаться», быстро расходятся по комнатам и встают со штыками у дверных проемов. Начинается обыск. Зиновьева-Аннибал рвется в свою комнату, но солдат кричит ей: «Сюда нельзя!»

– Мне нужно в мою комнату!

– Иди прочь!

– Вы что грубите здесь?

– Сама виновата!

Вернувшись к гостям, Зиновьева-Аннибал с иронией цитирует Достоевского: «Всякий за все и передо всеми виноват».

Обыск длится пять часов. Полицейские потрошат шкафы и комоды, сундуки и ящики, всю кухню, печи, чердак, затем переходят к личному досмотру – шарятся по карманам. Собравшиеся пытаются отшутиться, пытаются читать стихи, Зиновьева-Аннибал воюет за свои рукописи:

– Это срочная рукопись! Оставьте мне мою работу!

– А вы думаете, я не работаю? Думаете, я люблю свою работу?

– Тем более оставьте мне мою работу, которую я люблю.

Не найдя ничего подозрительного, полицейские уводят с собой Елену Волошину – старенькую мать Максимилиана. Старушка хочет было заплакать, но собирается с духом, берет с собой несколько книг и уходит в ночь, сопровождаемая конвоем. Что случилось? Волошина недавно вернулась из Парижа, в кармане ее пальто был загранпаспорт – это и вызвало подозрения (шпионка?). Плюс к этому Волошина всегда ходила в мужской одежде – тоже, может, неспроста. После ухода жандармов обнаруживается, что все пиво выпито, а у Мережковского пропала шапка.

Елену Волошину отпускают на следующий день. Об обыске на «башне» и пропаже шапки Мережковского выходят статьи в вечерних газетах. Где шапка?

31 декабря. Волнения в Москве успокоились. Белый пишет открытку Блоку. Любовь Менделеева думает о Белом. Петровская ждет письма от Брюсова, Брюсов ест морковный пирог. Бальмонт садится в поезд и уезжает из России. Зиновьева-Аннибал с дамами сидит за столом. Иванов и режиссер Мейерхольд планируют встречу с Горьким. Кузмин гадает, но выходит ерунда. На ночь читает каноны. Температура воздуха в столице опускается ниже 20 градусов. Ночью в одной из квартир Петербурга с плачем просыпается младенец. Младенцу две недели, его зовут Даниил Ювачев. О чем плачет этот ребенок?