– Что – но?!

– Это и наш корабль, и наши жизни, сэр. И ваша тоже. Поэтому вам, сэр, не стоит идти на абордаж.

– А что стоит? Сидеть в кресле на попе ровно и пиво пить? Пока другие, мои – заметьте – мои люди, будут рисковать? Жвалг – ты же майором был? И что – отсиживался в тылу? Пока твои товарищи воевали? Что – парней раненых не вытаскивал из-под огня?

– Вытаскивал. Не сравнивайте, сэр. Я – врач, вытаскивать и лечить раненых – мой долг. Вы – командир – и ваш долг сделать так, чтобы у меня работы было меньше. А не оказаться на койке в моём лазарете, где от вас толку никакого не будет. И не надо никому ничего доказывать, сэр. В вашей личной смелости и так никто не сомневается.

– Сэм. Он прав, подошедший ко мне Жбан положил руку на моё плечо: – Твоё дело – планировать и всех дрючить – чтобы планы выполнялись. Его – раненых спасать. Моё – курс прокладывать, Мраку – факелы сбивать, ты же тот транспорт прихватить с собой хочешь, да?

Я молча кивнул.

– Ну вот. А в абордаж ходить – много ума не надо, особенно, если у нас с этой защитой твоей всё срастётся. Вот Шнек и сходит.

– Жбан… – старпом недобро покосился на штурмана: – Ща в жбан огребёшь!

– А что – много надо? Ума, а? Наш капитан защиту тебе даст, иди себе по коридору, сабелькой помахивай… Чего тут сложного? Или тебе, – он издевательски хохотнул: – И это сложно?

– Так! Всё! – я хлопнул ладонью по столу: – Отставить базар! Задания всем ясны? Ну тогда чего ждём – вперёд, за работу!

Последним мою каюту покинул Жвалг и он не преминул оставить за собой последнее слово:

– И всё же, сэр, я жду вас в лазарете – диагностику мы проведём вне вашего желания.

Наш катер неподвижно висел в пространстве, отдалившись от Станции Фита на три тысячи километров. С такого расстояния она была не видна глазу, несмотря на то, что после того как Империя приняла её в свои объятья, мощность и количество прожекторов, и так, в большом количестве рассыпанных по её поверхности, увеличилась, наверное, раза в четыре. Признаюсь – когда мы подошли к ней, я, поначалу, решил, что Жбан напутал и привёл нас к какой-то звезде, так ярко она сверкала в черноте пространства.

На борту катера, кроме меня, был только Док, сумевший убедительно доказать Совету, что именно его, в отличии от других, участие в экспедиции имеет смысл – в конце концов только он мог, по его словам, определить уязвимые места обитаемых на планете тварей. Мнение Шнека, разумно полагавшего, что в другой реальности его познания в биологии нашей вселенной, вряд ли будут применимы, Док и слушать не хотел, упирая на то, что у остальных и таких знаний нет.

Меня, как капитана, тоже, поначалу отпускать не хотели, но угрозы стереть дневник Жерга, упирание на уже имеющийся опыт путешествий в другой реальности и клятвенные обещания быть паинькой и не рисковать, сделали своё дело.

К экспедиции мы готовились основательно – если к высадке на поверхность планеты иной вселенной, можно вообще подготовиться. Около двери в шлюз были сложены различные палки, щупы и контейнеры, в общем всё, что могло бы нам пригодиться в затаскивании образцов чужого мира на борт катера – самим нам выходить из него запретили строго настрого, грозя коллективными карами в случае нарушения. Шнек, призвав на помощь Деда, даже камеры установил – и, если к их размещению снаружи, я отнёсся спокойно, то к тем, что он расставил внутри кабины – нет. Но переубедить его мне не удалось – обиженный тем, что его не взяли, старпом не шёл ни на какие компромиссы, сохраняя обиженно недовольное выражение лица – как у ребёнка, которого привели к неработающей карусели.