– Не представляю, – проговорил Данкен.

В пещеру вошел Конрад. Развернувшись, он сбросил с плеч поклажу – седло и мешки.

– Ну и где ваш Призрак? – проворчал он. – Что-то я никого не вижу.

– Он боится, – объяснил отшельник. – Понимаете, ему кажется, что никто не хочет его видеть. Он не любит пугать моих гостей, хотя, по совести говоря, не способен кого-либо напугать. В общем, таких порядочных призраков еще поискать. Эй, Призрак! – возвысил голос Эндрю. – Выходи! Ну-ка, покажись!

Из-за шкафа с манускриптами медленно выплыла струйка белого дыма.

– Давай, давай! – прикрикнул отшельник. – Можешь показаться. Эти джентльмены не боятся тебя, так что прояви радушие и поприветствуй их. Беда мне с ним, сэр. Вбил себе в голову, что быть призраком недостойно живого существа, если здесь уместны такие слова.

Призрак неторопливо материализовался над шкафом, затем величаво спустился на пол. Укутанный в белый саван, он выглядел в полном соответствии с классическими образцами. На шее у него болталась веревка, конец которой, в пару футов длиной, свешивался на грудь.

– Я Призрак, – заявил сосед отшельника низким, утробным голосом, – но мне негде являться. Обычно призраки являются в местах своей гибели, однако как быть, если меня повесили на дубе? Злыдни вытащили мое бедное тело из кустов и прицепили к ветке. Они могли бы уважить меня, повесив на одном из тех могучих деревьев, которых в нашем лесу просто не перечесть, – на высоком, неохватном, настоящем патриархе среди дерев, но предпочли какого-то невзрачного коротышку. Даже моя смерть послужила поводом к развлечению. При жизни я просил милостыню на паперти; мне подавали, но скудно, ибо кто-то распустил слух, что я здоров и полон сил. Дескать, не верьте ему, он притворяется.

– Он был отъявленным мошенником, – вмешался Эндрю. – Отлынивал от работы, хотя здоровье имел богатырское.

– Слышите? – горестно вопросил Призрак. – Слышите? И после смерти меня попрекают мошенничеством, изображают бездельником и глупцом.

– Вообще-то мы с ним неплохо уживаемся, – признал отшельник. – Он ничуть не склонен к тем штучкам, которые выкидывают другие привидения.

– Я стараюсь не причинять вреда, – сказал Призрак. – Я изгнанник, иначе меня бы тут не было. Мне негде являться.

– Ладно, знакомство состоялось, – проговорил Эндрю, – теперь можно заняться другими делами. – Он повернулся к Конраду. – Вы упоминали сыр.

– Еще у нас есть грудинка и окорок, хлеб и мед, – заметил Данкен.

– И вы согласны разделить их со мной?

– Разумеется. Не можем же мы утолять голод в одиночку у вас на глазах.

– Тогда я разведу огонь, – воскликнул Эндрю, – и мы устроим пир! Долой траву! Или оставить ее как приправу к грудинке?

– Лично я траву не ем, – буркнул Конрад.

Данкен проснулся посреди ночи и на какой-то миг испугался, ибо не сразу сообразил, где находится. Его окружала тьма, в которой что-то мерцало, как будто он очутился вдруг в преддверии ада. Но затем он различил вход в пещеру, через который сочился внутрь лунный свет, и разглядел лежащего у входа Крошку. Тот вытянул лапы и положил на них голову. Повернувшись, Данкен увидел, что мерцание исходит от тлеющих в очаге угольев. Рядом, в нескольких футах, раскинулся на спине Конрад; он крепко спал. Его могучая грудь то вздымалась, то опадала в такт дыханию. Дышал он через рот, с характерным присвистом.

Отшельник куда-то подевался – должно быть, примостился в уголке на своем тюфяке. В воздухе плавал едва уловимый запах древесного дыма; напрягая зрение, Данкен рассмотрел у себя над головой пучки трав, вывешенные отшельником на просушку. Время от времени снаружи доносился приглушенный топот: очевидно, Дэниел пасся поблизости от пещеры. Данкен натянул одеяло до подбородка и закрыл глаза. Рассветет, вероятно, еще не скоро, так что вполне можно поспать.