Берта отложила дневник, и произнесла в пространство:

– Если хочешь почитать, иди сюда. Не надо так, я же просила.

Пятый, который в это время курил на кухне, затушил сигарету, и вошел в комнату.

– Извини, – виновато сказал он. – Просто было интересно.

– Я понимаю, что интересно, но ты же знаешь, не всегда приятно, когда кто-то залезает тебе в голову.

– Не кто-то, а я, – признал очевидное Пятый. – Бертик, ну прости. Я больше не буду.

– Знаю я, как ты не будешь, – Берта погрозила ему пальцем, впрочем, не особенно строго. – Куда мои мужики подевались?

– Изучают местность, как я понял, – Пятый тоже сел за стол, придвинул к себе дневник, но открывать его не спешил. – Ты же хотела посмотреть порталы.

– А, ну да, – сообразила Берта. – Чего-то я совсем… зачиталась.

– Для пятнадцатилетней девочки мысли довольно нестандартные, – заметил Пятый. – Тебе так не показалось? Обычно в этом возрасте дети думают о другом.

– Скажу больше. Даже я в пятнадцать лет думала о другом, – призналась Берта. – Нет, не о мальчиках, конечно. И не о компаниях. Я больше думала о том, куда поступать, и училась. А папа выдвигал предложения, куда лучше. Я послушалась, кстати. Зря. Потеряла два года.

– Ты пошла в мед? – Пятый эту историю помнил, но Берта в подробности не вдавалась, поэтому знал Пятый о том, что с ней было в юности, лишь в самых общих чертах.

– В училище, – поправила Берта. – На фельдшера. И бросила, когда осознала, что это не моё абсолютно. Поступила в институт, сперва физика, потом – геодезия. Вот на почве геодезии мы с ребятами и познакомились.

Берта улыбнулась. Пятый ощутил – воспоминания были вроде бы приятными, но при этом настолько сложными, что его на секунду захлестнула с головой волна её эмоций. Тревога, нетерпение, восторг, страх, радость, печаль, солнечный свет, горе, облегчение, грозовые облака, разочарование, снова страх, трепет, опять восторг, грусть…

– До этого всего я даже не знал, что можно так любить, – беззвучно сказал он.

– Я тоже не знала, – кивнула Берта. – А вот она, кажется, об этом догадывалась уже тогда, – Берта кивнула на дневник. – Но что-то я такое в этом всём ощущаю… не могу пока сформулировать.

– Она иначе мыслит, – Пятый задумался. – Ты мыслишь как математик. Эри мыслит символами. А вот Ада создает какие-то кластеры самостоятельно, и начинает этими кластерами, по сути своей это сигнатуры, оперировать. Вот только одна проблема…

– Это её собственные сигнатуры, – согласилась Берта. – Вот этот фрагмент, да? Девочка, понятия не имеющая ни о психологии, ни о социологии, создает для себя практически правильную картину – она ведь пишет о социальной стратификации, о расслоении, но она не знает этих понятий, и оперирует теми, которые показались ей подходящими. Таким образом, мы получаем сигнатуру с неверным исходным кодом.

– Ну да, – Пятый улыбнулся. – Тут вообще, если вдуматься, ошибка практически системная. Потому что в том обществе, которое она описывает, шудра при благоприятных обстоятельствах может стать брахманом. А вот в Индии этот номер не пройдет.

– Верно, – согласилась Берта. – А что по общей ситуации скажешь?

Пятый этого вопроса ждал. Точнее сказать, они с Лином этого вопроса ждали уже четвертые сутки, но Берта, против ожиданий, с вопросом не торопилась. Проблема заключалась в том, что сказать им было пока что толком и нечего. Потому что практически всё уже было сказано до них.

– Пока ничего, – Пятый задумался, подбирая слова. – Мы общались и с местными Бардами, и с Сэфес из проникающей области, ты же знаешь. Они видят ровно то же, что и мы – децентрализованный процесс, инфернальный, идущий медленно, и вполне себе исправимый, но…